«И что потом?» — насмешливо спросила себя Тила.
Хотя она испытывала жгучую ненависть к Уоррену, он обеспечивал ей и Лили вполне сносное существование. — Девушка выросла в окружении многочисленной прислуги, сама управляла домом и слугами, старалась поддерживать порядок. Тила научилась делать мыло и свечи, штопать одежду, красить ткани, коптить мясо, заготавливать овощи. Она прекрасно вышивала, играла на спинете, довольно сносно пела.
Но ей не приходилось охотиться, чтобы добыть пропитание, и она не умела готовить еду в джунглях.
Там водятся крокодилы. И змеи. Гремучие змеи в зарослях, мокасиновые змеи в реках. И что самое страшное — там индейцы. Индейцы с такими именами, как Аллигатор и… Бегущий Медведь.
Тила на мгновение закрыла глаза и взмолилась, чтобы Бог дал ей мужество. Она должна убежать от Уоррена. Она ни за что не отправится с ним, не подчинится его приказу. Уж лучше умереть.
Однако никак нельзя остаться у четы Маккензи и навлечь на них гнев Уоррена. Необходимо бежать из Симаррона. Девушка решила больше не размышлять, опасаясь, что испугается и передумает. Она не знала, что хуже: быть укушенной змеей, лишиться скальпа или же подчиниться планам отчима.
Тила осторожно открыла дверь в холл и, накинув капюшон, с облегчением подумала, что, хотя здесь бывает довольно прохладно весенними ночами, ей не придется терпеть колючий холод Южной Каролины. Впрочем, холод — наименьшее из всех зол.
Она поспешила к лестнице, на цыпочках спустилась и замерла у двери библиотеки, услышав голоса Тары и Джаррета.
— Его нужно застрелить. Мне следовало сделать это.
— Джаррет! Джаррет! Умоляю, даже и не думай об этом! Хоть он и заслуживает смерти, я не вынесу, если что-то случится с тобой. Мы должны попытаться договориться с ним. Джаррет, он ударил Тилу так, словно ненавидит ее. По-настоящему ненавидит. Девушка ударила его в ответ, и он чуть не сломал ей руку. Она не дрогнула, услышав его угрозы, но, Джаррет, это ужасно! Мы должны забрать ее у него.
— Но как, Тара, как?
— Поступись гордостью и укроти ненависть ради бедной девушки.
— Ей нужно выйти замуж за Харрингтона. Это обеспечит Тиле безопасность! — нетерпеливо воскликнул Джаррет.
— Может, это и в самом деле лучше всего, и надеюсь, нам удастся уговорить ее. Видит Бог, Джон совершенно потерял голову от девочки. А если бы Джон не увлекся Тилой, то Роберт Трент с радостью женился бы на ней и спас ее. Но мы не в силах решить это сегодня. Необходимо найти способ убедить Уоррена оставить ее у нас. Джаррет, у него злобный нрав. Он убежден, что Господь дал ему право воспитывать Тилу так, как он считает нужным. Он будет бить ее, я уверена. Тила услышала тяжелый вздох Джаррета.
— Он ее опекун. Значит, имеет на Тилу законные права.
— Нет такого права! — негодующе воскликнула Тара. — Никто не имеет права вести себя так, ты знаешь это…
— Во имя всего святого, Тара! Да, я знаю это. Хорошо. У нас есть час. Я попытаюсь убедить его, но может статься, что целая армия вторгнется в наш дом, чтобы отнять ее у нас.
— Но не все же подчинятся ему!
— Тогда пострадают люди.
— Мы должны убедить его.
— Тара, любовь моя. Клянусь тебе, я сделаю все, что в моих силах! Я поступлюсь своей гордостью и изыщу способ договориться с ним.
На глаза Тилы навернулись слезы. Она не могла больше слушать. Не смела. Более всего девушка страшилась навлечь беду на людей, проявивших к ней такую доброту.
Никто не относился так к Тиле после смерти Лили. И ни Тара, ни Джаррет не знали, что с Майклом Уорреном невозможно договориться.
Она прокралась мимо библиотеки и, выскользнув через задние двери, бросилась к конюшне. В четвертом стойле девушка увидела прекрасную гнедую лошадь, на которой каталась утром, осторожно накинула на нее уздечку, закрепила одеяло и седло. Уже затягивая подпругу, она вдруг почувствовала, что за ней кто-то наблюдает. Девушка посмотрела на низкие деревянные ворота стойла.
За ней действительно наблюдали. Широко раскрытые янтарные глаза Дженифер следили за каждым движением Тилы.
— Убегаешь? — печально спросила девочка. Тила прижала палец к губам:
— Пожалуйста, тише! Я убегаю, потому что у меня нет выбора. Мой… мой отец не такой хороший человек, как твой. Он не позволит мне остаться здесь, а я боюсь ехать с ним. Не знаю, как объяснить тебе, но я должна уйти. — Она внезапно улыбнулась. — Я буду очень скучать по тебе. Мне так нравилось играть с тобой и малышом!
— Я тоже буду скучать по тебе. И мой отец будет скучать по тебе.
— Твой отец… твой отец… он уехал. Дженифер кивнула. Для своих лет она все слишком хорошо понимала.
— Да. Иногда ему приходится уезжать очень быстро.
— На сей раз это моя вина, — призналась Тила девочке. — Мне жаль. Очень жаль.
— Ничего. Я люблю отца. И он вернется, — убежденно сказала Дженифер, внезапно подняла руки, и Тила увидела довольно большую деревянную фляжку. — Это вода. Поезжай по левой тропе, и она приведет тебя к старым хижинам. Они защитят от ночного ветра, а волкам не нравится запах людей, которые остаются там.
Дженифер открыла ворота стойла и протянула девушке фляжку. Та взяла ее, и девочка, обняв Тилу, прижалась к ней. Тила тоже крепко обняла Дженифер.
— Спасибо за воду. Я и не догадалась, что она мне понадобится. Я очень благодарна тебе.
— Вообще-то, — Дженифер улыбнулась, — ты найдешь воду по пути. Но там есть и змеи, а в реках — крокодилы. Крокодилы не тронут тебя, если ты не потревожишь их, однако со змеями будь очень осторожна.