Почти все свободное время девушка проводила с Джошуа Брэндейсом. Он нравился ей. Она точно не знала, как доктор относится к семинолам, но он отличался прямотой, честностью и решительностью. Брэндейс не боялся офицеров, но и не затевал с ними споры. Он твердо знал, что его цель — спасать жизнь людей. Доктор познакомил Тилу с поразительными лечебными свойствами серы, соли, мха, грязи, травы и корней, встречающихся повсеместно. Он признался ей, что даже опытные врачи мало понимают в лечении инфекций и лихорадки, а поэтому самое лучшее лекарство — желание жить. Брэндейс радовался, что эта умная, понятливая, умелая и расторопная девушка всегда под рукой. Тем более что она внушала мужчинам желание бороться за жизнь.
Пожалуй, никто и никогда еще не ценил так высоко способности Тилы. Даже Джеймс скорее всего считал ее только украшением жизни. Девушку удивляло, что за последнее время она встретила нескольких мужчин, оказавших на ее жизнь столь сильное влияние: Джона Харрингтона, неизменно галантного, обаятельного, готового броситься на защиту; Роберта Трента, который стремился познакомить ее со своими любимыми местами; Тайлера, образцового армейского офицера; Джошуа, относившегося к ней как к равной; Джаррета Маккензи, по-отечески опекавшего ее. Он пригласил Тилу в свой дом и боролся за нее, подвергая опасности себя и свою семью. И еще…
И еще Джеймса. Если бы не он, она считала бы Джона Харрингтона весьма привлекательным и, вероятно, очень привязалась бы к Джошуа Брэндейсу. Но так это или нет, ей уже не узнать, поскольку она встретила Джеймса. Конечно, Джон Харрингтон — прекрасная пара для нее, а с Джошуа она может спокойно и молча работать часами. Но это несравнимо со страстью и желанием, пробужденными в ней Джеймсом.
Когда солдаты приносили раненого семинола, Тила, спеша помочь Джошуа, дрожала от страха и молилась.
Она убеждала себя, что Джеймс не стремится воевать и, очевидно, отправился на юг, желая удостовериться, в безопасности ли его мать.
Но, обманывая себя, девушка знала, что он рядом: ведь неподалеку собралось так много вождей индейцев, а Джеймс будет выступать от имени этих вождей и вести переговоры, если объявят перемирие. Да, он хочет мира, честного мира и будет стремиться к нему…
И только если на него нападут, Джеймс вступит в бой. Поэтому Тила продолжала ждать, наблюдать и молиться. Она избегала отчима. К счастью, ее работа с ранеными и больными солдатами удостаивалась похвал, и Майкл, видимо, решил оставить ее в покое.
— Тила!
Взгляд девушки, устремленный вдаль, выразил настороженность при звуке этого голоса. «Боже милостивый, что же теперь делать?»
— Тила!
Когда она во второй раз услышала оклик, ее охватила дрожь.
Она почувствовала, что ожидание закончилось. Что-то произойдет. И скоро.
«Не будь дурой», — сказала себе девушка и, подавив дрожь, с досадой вспомнила, что такое случалось каждый раз, когда отчим приближался к ней.
Майкл Уоррен подходил все ближе и ближе. Взобравшись по деревянной лестнице на вал, он шел сейчас с той военной размеренностью, которой была подчинена вся его жизнь. Однако здесь Уоррен понапрасну тратил усилия. Добровольцы Флориды одевались как им вздумается, зачастую в охотничьи куртки и простые штаны. Среди них встречались люди в плохо подогнанной, изношенной форме регулярной армии, а также моряки и морские пехотинцы, поскольку очень многих моряков отправили служить на сушу, когда начались войны с индейцами. Под знойным солнцем, среди болот и топей солдаты одевались все небрежнее, но Майкл Уоррен выглядел образцово. Его воротничок был накрахмален и отутюжен. Он ходил строго по-военному; на каждом плече красовались отличительные знаки майора.
— Сегодня в главном зале форта будут танцы. «Опять танцы, — устало подумала Тила. — Вот тебе и перемена судьбы. Еще одни противные танцы!»
Неподалеку от форта, в Сент-Августине, жили дамы из хороших семей. Сейчас многие кадровые офицеры уже перевезли туда жен и детей. Не одна молодая женщина согласилась совершить опасное путешествие в форт ради перспективы найти хорошего мужа, которого ожидает блестящая военная карьера. Тила замечала, как поразительно это действовало на моральное состояние мужчин. Она видела таких, кто, находясь почти на пороге смерти, преодолел недуг при мысли о том, что увидит прекрасных молодых женщин и очарует их.
Но сама она терпеть не могла эти танцы. Тила подружилась со многими военными, но ненавидела тех, кто не считал индейцев людьми и охотился на них, как на зверей. Девушка не выносила их прикосновений, вздрагивала, если они обнимали ее в танце, раздражалась, если пытались флиртовать с ней. Кроме того, Тила в последнее время устала и хотя не чувствовала себя больной, но и здоровой тоже.