Наконец в окне дома командующего Джеймс увидел Тилу в великолепном платье, облегающем грудь.
Подчеркивая тонкую талию, оно падало вниз пышными складками. Рыжие волосы были уложены в модную пышную прическу. Девушка танцевала с высоким немолодым человеком, неотрывно глядя ему в лицо. Постепенно она оживилась и даже улыбнулась. У Джеймса сжалось сердце.
Он узнал генерала Джесэпа, возглавлявшего операцию по очистке Флориды. Что ж, это неплохой человек, и он устал от бесконечной борьбы. Джесэп хотел бы оставить семинолов в покое, но, как военный, не имел права сделать это. Он служит Соединенным Штатам Америки, подчиняется приказам и выполняет свой долг.
Дикий Кот тихо окликнул Джеймса, избавив тем самым от душевных мук. По ту сторону поляны, под ними, у стен крепости, послышался хруст ветвей. Дикий Кот уже собрался спрыгнуть с дерева, но Джеймс удержал его.
Истекающий кровью мужчина, едва живой, с великим трудом добрался до ворот. Его крики услышали. Джеймс разобрал слова, прорывавшиеся между мучительными стонами:
— Мои мальчики, мои ребята. Боже, мои мальчики! Это был Выдра, люди Выдры…
Раненого ввели в крепость. Через окна они увидели, как все засуетились: мужчину повели в госпиталь; за ним последовали Джошуа Брэндейс и Тила.
Джеймс долго наблюдал за тем, что там происходит. Тила быстро ходила, выполняя поручения, что-то говорила, хлопоча над солдатом. Обработав его рану, она села и замерла. Потом что-то выпила вместе с Брэндейсом. Но сидела не шелохнувшись.
Всю ночь Джеймс вел наблюдение. Когда же в первых розовато-желтых предрассветных лучах земля уподобилась раю, Дикий Кот схватил Джеймса за руку:
— Смотри!
В форту закипела жизнь. Солдаты спешили на зов горна; офицеры вскочили на коней. Среди них был и Уоррен.
Джеймс напряженно смотрел в окна форта, пытаясь понять, в госпитале ли Тила. Да, он увидел ее там, потом девушка вышла на деревянный настил двора и стала наблюдать за сборами. Волосы ее растрепались, белый фартук был забрызган кровью.
Горн трубил, и все больше солдат собиралось на плацу. Лошадей выводили из конюшен.
— Он уезжает и с ним солдат двести, не меньше, — гневно прошептал Дикий Кот. — С теми воинами, что могу собрать я, нечего даже надеяться одержать над ними верх.
Джеймс молчал, понимая, что Дикий Кот прав.
Между тем мужчины, попрощавшись с женами, садились на коней. Уоррен подъехал к дочери. Ее чудесные глаза, устремленные на него, не выражали ничего, кроме усталости. Только пальцы, вцепившиеся в забрызганный кровью фартук, свидетельствовали о том, что она взволнована.
Отеческого поцелуя не последовало, и ни одна слезинка не скатилась по щеке дочери. Насмешливо скривив губы, она отсалютовала Уоррену, и тот отправился в путь, возглавив своих солдат.
Джеймс с облегчением вздохнул. Тила, стоя у ворот, провожала взглядом солдат. Значит, она не уезжает, а остается в форту, в безопасности.
Дикий Кот выругался и, едва солдаты отъехали, спрыгнул с дерева.
Джеймс не последовал за ним. Он неотрывно смотрел на Тилу. Подошел Джошуа Брэндейс и встал рядом с ней. Обняв девушку, он повел ее в госпиталь. Джеймс вцепился в ветку дуба. Его пронзила боль. В чем дело? Ведь он сам неустанно убеждал Тилу выйти замуж за Харрингтона и убраться к черту из этих мест.
Но она не уехала. И теперь Джеймс, молясь о ее безопасности, испытывал муки желания и ревности. Наконец он последовал за Диким Котом. Она в безопасности и не уехала с Уорреном.
— Я убью его! Я найду возможность убить его! — яростно воскликнул Дикий Кот.
— Но не в форту, — отозвался Джеймс.
Дикий Кот печально взглянул на него:
— Не в форту.
Отвязав своих лошадей, они поскакали прочь. Джеймс оглянулся, пытаясь отделаться от неприятного ощущения. Форт Деливеренс казался особенно неприступным на фоне восходящего солнца. «И все же, — подумал он, — Тила должна покинуть его».
Он не поехал с Диким Котом к холму, где временно обосновался Оцеола, а направился по тропе вдоль небольшого озера к месту, знакомому ему с детства, туда, где сосновые иголки устилали землю. Там пока еще можно было обрести покой'. И уединение. От белых. От семинолов. И от всего, что происходило между ними.
Не прошло и суток после отъезда Уоррена, как Кэти пришла к Тиле в госпиталь.
— Дорогая, генерал Джесэп сообщил, что ты завтра уезжаешь с капитаном Майерлингом, который направляется со своей ротой на север, в Сент-Августин. Оттуда корабль «Добрый Брайан» доставит тебя в Чарлстон.
«Так скоро! — Тилу охватила паника. — Так скоро!» Но тут она напомнила себе, что решила уехать в тот момент, как, увидев «работу» Выдры, утратила силы и надежду. Да, надо оставить позади эту обитель смерти, болезней и мук.
Услышав, что Тила хочет уехать, Джошуа сообщил об этом Джесэпу. Джесэп намеревался сказать и Уоррену, и Харрингтону, что сам настоял на этом.
— Ах, Тила, ты такой верный друг. И я так тебя люблю! Мне будет очень недоставать тебя. — Кэти крепко обняла девушку. — Но, моя дорогая, хотя многие мужчины и очарованы тобой, здесь есть и такие, кто обозлен твоим сочувствием к врагу. Дома тебе будет куда лучше.
Дом. Тила любила Чарлстон. Это прекрасный город. Она всегда будет любить его. Но он так далеко! А здесь…
Здесь — Джеймс. Но где? Она не нужна ему. Здесь ее душа, ее сердце. Ожидающие чего-то, мятущиеся. Она не может уехать. Но должна!