— Кэсси, боже мой, — прошептал он.
Неистовое стремление к победе охватило Кэсси. Он не мог ничего поделать. Это сейчас случится. Дуб и остролист, листва и вереск, охватите его тайным огнем...
Что она делает?
Привораживает Адама? Хочет связать его словами, возникшими из какого-то глубинного источника знаний в ее душе? Это было неправильно, неблагородно, и не только потому, что члены Клуба никогда не заколдовывали друг друга, если их об этом не просили.
Это было неправильно из-за Дианы.
Дианы, которая стала подругой Кэсси, когда никто с ней даже не разговаривал. Которая защищала ее от Фэй и всей школы. Даже если Кэсси сейчас не могла быть близка с Дианой, воспоминание о Диане, как звезда, сияло в ее душе. Если она предаст эту память, она предаст все, что для нее важно.
Было в ней зло или нет, Кэсси не могла этого сделать.
Она вырвала руки из сильных пальцев Адама.
— Со мной все в порядке, — сказала она тихим и слабым голосом; она была совершенно раздавлена.
Он снова попытался завладеть ее руками. Вот почему колдовать трудно; начав, не всегда получается остановиться.
— В самом деле, Адам, — сказала она и, уже в отчаянии, добавила: — Тебя ждет Диана.
Упоминание имени Дианы помогло. Он на миг замер, а потом проводил ее к остальным — Герн возвращал заблудившуюся нимфу домой, в Круг. Кэсси в целях безопасности подошла к Лорел. Ника нигде не было видно. Что же, она не могла его осуждать.
Диана разговаривала с Салли Уолтман; эта твердая, словно железо, девушка пришла на бал, несмотря на потерю Джеффри. Адам и Кэсси остановились рядом с Лорел и Мелани, их кавалерами, Шоном и Деборой. Веселая компания ведьм. Неподалеку от них стояла группа чужаков.
Начался медленный танец. Группа чужаков разбилась на пары. Без пары осталась только одна девушка.
Она осталась в одиночестве, окруженная лишь членами Клуба. Девушка была с младшего курса, из французской группы, Кэсси немного знала ее — застенчивая, не красавица, но и не уродина. Сейчас она делала вид, будто ей неважно, что ее не выбрали, будто ей все равно.
Сердце Кэсси рванулось к ней. Бедная девушка. Когда-то Кэсси была такой же, как она.
— Хочешь потанцевать? — Это был голос Адама, теплый и дружеский, но он говорил не с Кэсси, он обращался к этой девушке. Ее лицо осветилось, и она радостно вышла с ним на площадку; чешуя на ее костюме русалки вспыхивала и сверкала.
Кэсси наблюдала за ними с внезапной острой болью. Но это была не ревность — любовь и уважение.
— Прямо благородный рыцарь, — сказала Мелани.
— Что? — спросила Кэсси.
— Это из Чосера, мы проходили по британской литературе. Адам именно такой — благородный рыцарь, — объяснила Мелани.
Кэсси подумала немного. Потом повернулась к Шону:
— Эй, костлявый, хочешь растрясти свои кости? — спросила она.
Лицо Шона осветилось.
Ну, думала Кэсси, когда они с Шоном раскачивались под музыку, одно можно сказать точно — этот танец совсем не похож на тот, с Адамом. Тогда спортивный зал казался прекрасным заколдованным замком. Теперь она видела только нарезанную бумагу и голые трубы над головой. По крайней мере Шон-Мрачный-Скелет не пытался слишком уж прижимать ее к себе.
Потом к ней подошли другие парни, но Кэсси пряталась за спиной Ника, который вновь откуда-то материализовался. Во всяком случае, эта часть ее плана сработала — другие парни отступили. Как странно быть чем-то, чего все хотят и не могут получить. Ник не спросил ее, почему она умчалась, а она не спросила его, где он пропадал.
Они станцевали несколько раз. Ник не пытался ее поцеловать.
А потом настало время уходить. Попрощавшись со своими озадаченными, слегка возмущенными партнерами, члены Клуба собрались у выхода, и никто, даже рыжеватая блондинка — богиня Афродита — не опоздала. Даже два одинаковых Закса с горящими скошенными голубовато-зелеными глазами ждали у дверей на улице. Луна зашла, но звезды, казалось, были охвачены пламенем.
На конечной точке мыса было холодно. Пока Диана и Фэй разжигали костер, остальные сидели на обломках фундамента разрушенного дома или доставали из машин продукты. Кэсси ожидала, что все будут выглядеть торжественно, но Клуб был в праздничном настроении, все шутили и смеялись, бросая вызов опасности, тому, что они собирались сделать через час-другой. Кэсси обнаружила, что наслаждается праздником, не думая о будущем.
Было очень много еды. Сушеные тыквенные семечки (они несоленые, сказала Лорел), тыквенный хлеб и пряники, испеченные Дианой, коробки пончиков с шоколадной и апельсиновой глазурью, которые принес Адам, банка разнообразных леденцов для Хэллоуина от Сюзан, безалкогольные напитки и сидр со специями... Крис принес большой бумажный пакет, в котором что-то гремело.
— Орехи! Да-да! Дают мужественность! — сделав грубоватый жест, заорал Даг остальным парням.
— Каштаны символизируют мудрость, — терпеливо объяснила Мелани, но братья Хендерсоны только насмешливо улыбались.
И еще были яблоки: белый налив, антоновка, макинтош.
— Яблоки символизируют любовь и смерть, — сказала Диана. — Особенно в ночь Хэллоуина. Знаете ли вы, что их посвящали богине Гере?
— А знаете ли вы, что в яблочных семенах есть цианид? — со странной улыбкой добавила Фэй. Такой улыбкой она улыбалась Кэсси с тех пор, как они с Адамом появились из-за развевающегося занавеса.
А теперь, склонившись над куском имбирного пряника, она пробормотала Кэсси на ухо: — Что произошло, когда он пошел за тобой? Ты воспользовалась своим шансом?
— Разве это хорошо — дурачить двух парней одновременно? — устало прошептала Кэсси, как будто разговаривала с пятилетним ребенком.
Фэй захихикала:
— Это нехорошо? Ты бы хотела для себя именно такую эпитафию? «Здесь лежит Кэсси. Она была... хорошей?»
Кэсси отвернулась.
— Я знаю яблочное заклинание, — сказала Лорел. — Срезаешь яблочную кожуру длинной тонкой спиралью, потом бросаешь кожуру через плечо, и, если она не лопнет, кожура принимает форму первой буквы имени твоего настоящего возлюбленного.
Они без особого успеха опробовали это заклинание. Кожура все время лопалась, Сюзан порезалась ножом Деборы, а, когда Диане удалось бросить кожуру через плечо, та просто легла спиралью.
— Что ж, по крайней мере, это яблоко посвящено богине, — сказала Лорел, нахмурившись. — Или Рогатому Божеству, — озорно добавила она, глядя на Адама.
Кэсси нарочно разорвала кожуру своего яблока; ей было не по себе от этого гадания, и вовсе не потому, что Мелани жизнерадостно сообщила: за такую вот ворожбу в ночь Хэллоуина ведьм раньше сурово наказывали.
— Я знаю еще одно гадание, — сказала Лорел. — Бросаешь каштан в огонь, называешь два имени и смотришь, что случится. К примеру, Сюзан и Дейвид Доуни, — добавила она проказливо. — Если орех треснет, они предназначены друг для друга. Если нет, они обречены.
— Если он любит меня, тресни и взлети, если ненавидит — гори и умри! — театрально продекламировала Сюзан, когда Лорел бросила в огонь каштан. Маленький круглый орешек только зашипел.
— Лорел и Даг, — хихикнул Крис, бросая другой орех.
— Крис и Салли Уолтман! — не остался в долгу Даг.
— Кэсси и Ник! — Дебора с усмешкой бросила каштан, но можно было заметить, что Фэй не улыбается.
— Адам и... — сказала она, высоко подняв орех своими пальцами с длинными красными ногтями и ожидая, пока все обратят на нее внимание. Кэсси пристально смотрела на нее, балансируя на обломке кирпича. — Диана, — произнесла наконец Фэй и бросила орех в огонь.
Кэсси, как зачарованная, следила за орехом, лежащим на горящих красных угольках. Она не хотела смотреть на него, но что-то заставляло ее это делать.
— Есть еще много обычаев Хэллоуина, — продолжала Лорел. — В это время вспоминают стариков, людей, к которым приближается зима их жизни, — так говорит бабушка Куинси.
Кэсси все еще смотрела на тот каштановый орех. Казалось, он покачивается, но треснет ли он?
— Уже поздно, — сказал Адам. — Вам не кажется, что пора начать?