Мой брат ушел добровольцем на войну год назад, потому что “не мог спокойно смотреть, как страдают люди”. Он надеялся изменить ход событий, а я не представляла, как он собирается это сделать. Последнее письмо от него мы получили полгода назад, и я знала, где его искать, но не знала, жив ли он сейчас. Какое безумие: я ищу брата или его труп. Где-то внутри я чувствовала, что он жив. Это же Фил, он не пропадет, его вырастили таким. Не могу же я потерять всех разом?
После ужина, к которому я даже не прикоснулась, ко мне пришла Мари. Все то же самое: наручники, повязка, душ. Я не сопротивлялась, у меня не было сил. Меня будто заперли в собственной голове, где я сидела в маленькой клетке, кричала и плакала от безысходности положения. А снаружи наверно казалась бесчувственной куклой, которая делала все, о чем просили. И даже когда я лежала связанная голышом в кровати, мне было плевать на то, что произойдет. Хуже уже не будет.
Скрипнула дверь и послышались тяжелые шаги. Когда он присел рядом со мной на кровать, я поняла, что это тот же человек. Я узнала его по запаху.
Он провел пальцами по тому месту, куда ударил два дня назад. Я поняла, что там вышел синяк, когда почувствовала боль при прикосновении еще вчера утром. Вряд ли он еще прошел.
Его прикосновения были осторожными, даже робкими. Теплое дыхание щекотало кожу. Он стянул с меня шелковое покрывало и какое-то время не притрагивался, наверно, наблюдая. Затем он провел костяшками по моим ребрам.
— Изводить себя голодом — не самое мудрое решение, София, — произнес он спокойным тихим голосом. — Мне от этого ничего не будет. Но тебе стоит знать, что голодная смерть — это мучительно и долго.
“Какой ты заботливый”.
Он продолжал водить руками по моему животу.
— Знаешь, мы с тобой могли бы неплохо… поладить.
Поладить? Серьезно? Если бы не вся эта ситуация, я бы рассмеялась ему в лицо. Но я молчала.
— Ты сегодня подозрительно тихая, — он взял меня за подбородок и чуть наклонил голову влево, видимо, в свою сторону.
— Чего ты хочешь? — спрашиваю я шепотом, забывая добавить слово “услышать”.
— Чего я хочу? — переспросил он, отстегивая наручники от изголовья кровати. — Вставай. Только не глупи, — он взял меня за локоть и помог сначала встать на пол, затем, давя на плечи, поставил на колени.
Твою. Мать.
— Подними руки, — скомандовал он.
Я чуть приподняла руки, он взял мою ладонь и обхватил ею свой член, сжал его и начал водить ею вперед назад. Я слышала, каким тяжелым и неровным стало его дыхание.
— Открой рот, — сказал он севшим голосом. Он провел пальцем по моей нижней губе, заставляя открыть рот еще шире.
— Возьми его.
Я осторожно наклонилась вперед, обхватывая его член губами. Он запустил руки мне в волосы и начал толкаться мне в рот. Я не сопротивлялась. Запертая часть меня билась о стены от очередного унижения, но внешне это никак не выражалось.
Его движения были плавными, неторопливыми. Куда подевался тот зверь, который отымел меня в прошлый раз? Его сегодняшнее спокойствие и хорошее настроение настораживали меня. Я все ждала, когда же монстр вновь выберется наружу. Возможно, тогда я спровоцировала его сама, хотя это его никак не оправдывает.
По мере того, как он наращивал темп, он сильнее тянул мои волосы. Когда он дошел до финала и кончил мне в рот, у меня возникла противная мысль о том, что он метит меня везде, где может.
Я чуть запрокинула голову назад и опустила руки на колени.
— Вставай, — он помог мне подняться и снова лечь на кровать. — Надеюсь, тебе хватит ума, чтобы не дурить, если я не пристегну твои руки, — говорил он, поднимая их над моей головой. Я кивнула. — А теперь скажи мне, чего хочешь. Ты же понимаешь, о чем я тебя спрашиваю?
Конечно понимаю. Он говорил про секс. Но что конкретно он хочет от меня услышать? Давай попробуем в другой позе?
Он провел пальцами по моим волосам.
— Ну же, Софи, скажи, чего ты хочешь, — промурлыкал он. Такой довольный, но, наверно, не до конца удовлетворенный, если он все еще здесь.
— Ничего, — произношу я шепотом.
Он разводит мои ноги и приподнимает бедра так, чтобы мои коленки обхватили его за талию. Блять, неужели это происходит снова?
— Уверена? — он что-то писал пальцами на внутренней стороне моего бедра.
По телу пробежались мурашки, пульс участился. А когда он наклонился, чтобы поцеловать меня в живот, внутри меня все сжалось. Я списала все это на страх перед тем, что произойдет дальше. Да, я боялась, но дело было не только в этом, хотя я не хотела признаваться себ в этом. Какими же мы все-таки были примитивными, когда дело доходило до секса.