Я испуганно закусила губу. Сейчас они обнаружат, что я расколола тарелку! Собрав всю свою волю в кулак, я сделала удивленное лицо:
- Эта женщина, Зарифа, унесла ее почти сразу… Только чашку оставила. Я долго пила кофе.
Они ушли. Мысль о ванне с теплой водой едва не стоила мне решимости. Но я знала, что принять ее в одиночестве мне никто не даст. Раздеться перед Кемалем, который ни за что этого не пропустит – нет, я лучше еще раз изваляюсь в песке…
И предчувствие меня не обмануло. Прошло ровно столько времени, сколько мне бы понадобилось раздеться и лечь в воду, как я уловила напряженным слухом уверенные шаги. Конечно же. Они могли принадлежать кому угодно, но я уже не могла спутать их с поступью своего похитителя.
Я превратилась в оголенный комок нервов. Только сжала ладонью скрытый покрывалом осколок тарелки, чтобы моя уверенность не обратилась в пыль. Нерешительность решила добить в самый неподходящий момент – тогда, когда я подняла голову и посмотрела в глаза Кемаля.
Нет. Я не собиралась его убивать. Я уповала на то, что мне не придется стоять перед таким сложным выбором. У мужчины должно хватить самообладания для того, чтобы не делать резких движений, когда я приставлю этот осколок к его горлу. Если же наоборот… я даже не знала, что меня сломает сильнее: перспектива остаться его рабыней или то, что я убью человека. Пусть даже такого, как он. Как бы я этого не желала в глубине души, мои руки никогда не окрасятся кровью. За меня убьет брат Висам, и никак иначе.
На его волевом лице не дрогнул ни один мускул. А глаза смотрели так пристально, что мне казалось, еще немного – и прочитает по взгляду, что я намерена сделать. Я же цеплялась за шаткую надежду на то, что мне не придется прибегать к таким методам. Сознание уже просчитало наперед, что моя попытка обернется крахом. И я искала повод если не отказаться… то хотя бы отстрочить во времени.
Но во взгляде Кемаля не было ничего из того, что могло бы меня успокоить. Мой тюремщик пришел взять свое, и мольбы со слезами его не остановят. Лицо оставалось невозмутимым, тонкие губы плотно сжатыми, но в глазах полыхал огонь. Огонь, которого я прежде не видела. Часть меня поразилась той силе желания и страсти, что может обуревать человека, с которым я прежде не встречалась. Детство и встреча на рауте – не в счет. А вторая часть понимала, что никакие доводы и просьбы не помогут. Я выиграла поединок, когда Кемаль повалил меня на диван. Но не войну.
- Вода стынет, - окинув взглядом мое напряженное тело, известил ублюдок Шайтана. – Ты сама разденешься, или это сделать мне?
Я ждала, когда он подойдёт ближе. Я надеялась на чудо, которое не позволит мне прибегнуть к крайней мере.
- Во имя Аллаха, Кемаль… - добавлять мольбы во взгляд не пришлось, она и так поселилась в моих глазах с первой минуты, как я оказалась в его шатре. – Не совершай грех, овладев чужой женой. Не принуждай меня силой. Ты благороден и смел, ты не можешь не понимать, как низко будет мстить моему покойному отцу через его дочь. Аллах никогда тебя не простит!
На губах шейха появилась жесткая ухмылка.
- Уповаешь на Аллаха? Я знаю о тебе все, Газаль. О том, как легко ты отреклась от нашего бога на пороге своей новой жизни. О том, как легко нарушила все его заветы. Не упоминай имени пророка в низких целях избежать своей судьбы!
- Ты не остановишься? – я могла начать с пеной у рта доказывать, что осталась верной мусульманкой. Что служение Аллаху не подразумевает собой слепого повиновения мужчине и закрытого платком лица, что наука не убивает веру. Но все было зря. Кемаль принял решение. Повлиять на него я не смогу, что бы ни сделала.
- Встань, - в его глазах появился опасный блеск. – поскольку ты промедлила, я раздену и искупаю тебя сам. Подойди.
Паника решила ударить на поражение в самый неподходящий момент. Именно она отключила глас здравого рассудка, который призывал меня не рубить с плеча, а ждать подходящего момента. Я решительно накрыла рукой осколок под одеялом, чтобы выхватить его как можно быстрее.
- Подойди! – повысил голос Аль Мактум. – Если подойду я, тебя это напугает сильнее.
Глава 5.2
Я отвела взгляд. Я не могла допустить, чтобы мужчина увидел в нем мои намерения. Угроза сгустилась, и я только чудом не вжалась в диван, стремясь закрыться руками.
Кемаль не спешил. Его шаги были пугающе медленными. Тень перекрыла свет, и я с отчаянным криком вскочила на ноги, сжимая осколок в руках.
Он явно не ожидал такой прыти от пленницы, дрожащей в ожидании неизбежного. Или мой страх настолько застил его глаза, что не рассчитал подобного исхода, купаясь в ликовании собственной тьмы. Так или иначе, о его душевном состоянии я думала меньше всего.