Я собрала свои белокурые волосы в высокую прическу и с удовлетворением отметила, что благодаря платью мои глаза кажутся еще ярче. Я осталась чрезвычайно довольна своим внешним видом и туалетом.
Кейт пришла взглянуть на меня и сказала, что я очень хорошенькая.
— Спасибо за комплимент, — ответила я.
— Это правда. Если человек говорит правду, это все равно комплимент?
— Конечно. Фальшиво звучит только лесть.
— Вы рассуждаете, как гувернантка.
— Я и есть гувернантка.
Она плюхнулась на кровать и рассмеялась.
— Там будет ужасно скучно, — заявила она. — Я не знаю, почему вы решили, что там будет весело. Только потому, что там будет этот старый Лукас?
— Я бы не сказала, что он старый.
— Конечно старый. Он очень старый. Вы старая, а он еще старее.
— Тебе так кажется, потому что ты очень юная. Ты всех сравниваешь с собой.
— Он все равно старый и ходит он криво.
— Откуда ты знаешь?
— Одна из служанок рассказала. Он чуть не утонул и только чудом спасся.
— Тебе сказали правду. Я тоже чуть не утонула.
— Но вы здоровая, а он нет. — Я промолчала, а она продолжала говорить: — И старик священник тоже там будет со своей страхолюдной женой… и доктор… и все самые нудные в мире люди.
— Тебе они, может, и кажутся скучными, но я считаю иначе. Я с нетерпением жду начала обеда.
— Вот почему ваши глаза сверкают и кажутся такими синими. Вы мне потом расскажете, как все прошло?
— Непременно.
— Все-все? Обещаете?
— Я расскажу тебе все, что, по моему мнению, тебе следует знать.
— Но я хочу знать все.
— Все, что пойдет тебе на пользу.
Она показала мне язык.
— Гувернантка, — сказала она.
— Это не самая симпатичная часть твоей анатомии, — отозвалась я.
— Что такое анатомия?
— Попробуй выяснить сама. Мне пора вниз.
Она скривилась.
— Ладно. Смотрите, чтобы этот Лукас не убедил вас уехать отсюда.
— Я ему не позволю.
— Обещаете?
— Обещаю.
Она улыбнулась.
— У меня есть для вас хорошая новость. Там будет Грэмпс, так что на самом деле вам не будет очень скучно.
Гости уже начали съезжаться. Я спустилась в холл, а вскоре нас пригласили к столу. Я обнаружила, что сижу рядом с Лукасом.
— Какой приятный сюрприз! — воскликнул он.
— Я так рада, что ты приехал.
— Я же говорил тебе, что приму приглашение.
— А что случилось с Диком Дювейном? Я слышала, он уехал за границу.
— Не навсегда. На некоторое время…
— Меня это удивило. Я думала, он твой верный и преданный слуга.
— Я никогда не смотрел на него как на обычного слугу, да и он себя таковым не считает.
— Вот поэтому я и удивилась.
— Раньше мы с ним много путешествовали. У нас было много приключений. Но теперь я прикован к дому… и уже не могу так свободно перемещаться по миру, как прежде. Бедняга Дик, он себе места не находил. Поэтому он и уехал один… на некоторое время.
— Я думала, он предан тебе душой и телом.
— Так и есть, и я тоже предан ему. Но почему он должен из-за моего увечья сидеть на одном месте? Лучше расскажи мне, как поживаешь ты. Правда, здесь, в окружении семьи, не самое удачное место для подобных разговоров. Наверное, ты уже успела близко с ними познакомиться.
— Не со всеми. Например, вдовствующую леди Перривейл я вижу впервые.
Лукас бросил взгляд в сторону престарелой леди. Вид у нее был весьма внушительный. Я и в самом деле видела ее впервые. Она не могла без посторонней помощи спускаться вниз и большую часть времени проводила в своих комнатах. Рядом с ней сидел майор, оживленно о чем-то ей говоривший, что, судя по всему, доставляло ей немалое удовольствие. Тристан сидел на другом конце стола и поддерживал беседу с супругой доктора.
Лукас прав: мы не могли обсуждать семью за их собственным обеденным столом.
Разговор принял общий характер. Говорили о королеве, о ее немолодых годах, о достоинствах Глэдстона и Сэлисбери и тому подобном. Я рассеянно прислушивалась к разговору, думая о том, что мне очень хочется остаться наедине с Лукасом. Мне так много нужно было ему рассказать. Мне не терпелось спросить его, что он думает о пьяном матросе. Я твердо уверена в том, что если бы мне тогда представилась возможность поговорить с Лукасом наедине, я бы рассказала ему все, без утайки.
После обеда я вышла вместе с остальными дамами, оставив мужчин пить портвейн. К моему удивлению, меня усадили рядом с вдовствующей леди Перривейл. Возможно, она изъявила желание познакомиться с гувернанткой Кейт? Она являлась одной из тех женщин, перед которыми все трепещут. По ее лицу сразу было видно, что она привыкла повелевать. Я вспомнила все, что о ней слышала, в частности, то, что ее деньги позволили восстановить Перривейл. «Должно быть, она очень любит этот дом», — подумала я.