— К теплицам, живо! — скомандовал он, и все побежали.
В полупрозрачных строениях, напичканных разного рода растительностью, вся команда тут же взмокла не хуже, чем в парилке.
— Фу, — пробасил Харух, вытирая рукавом застилающий глаза пот. — Нельзя было выбрать более прохладное место?
— Нет, — уронил Огайра, проделывая дыру в одной из стен их укрытия.
— А мне нравится! — воскликнул Галор, сорвав с длинной пахучей ветки ярко-красный плод. — М-м-м-м, вкусно, — с наслаждением сообщил он, слизывая текущий сок с пальцев.
— Не растил, — не трогай! — цыкнул на него Огайра, шлёпнув по рукам.
— Да ладно тебе, — обижено прогнусавил парень, заглядывая в дырку, что проковырял маг. — Ух ты!
— Что там, что?! — загалдели все наперебой.
— Да не орите вы, услышат, — велел Огайра, пропуская воинов князя к смотровому отверстию.
Как только они его обступили, тут же с губ мужчин полетели разного рода ругательства, от которых у мага чуть было уши не скрутило.
— Будь снисходителен, — посоветовал Таймар, проковыривая себе индивидуальный глазок, — они выражают свой восторг, как умеют. — Вот же ж, святые шалавы! — не сдержался и князь, когда сам увидел то, что поразило его воинов.
Отполированные до умопомрачительного блеска красные стены женского храма отражали свет невероятной чистоты и мощи. Будто миллиарды сверхъярких свечей горели в центре комплекса, устремляя ввысь радужно-переливчатый столп.
— Почему его не видно издалека? — в недоумении спросил Таймар. — Этот луч света простирается на многие вёрсты ввысь.
— Все, что творится в долине, сокрыто магией лесов. А свет этот простирается по всей нашей Вселенной. Этот луч и есть Стержень, на который нанизаны все семь кругов, включая и Роглуар. Теперь-то ты понимаешь, что я не лгал тебе? Сохранность долины и её храмов важнее всего в твоём мире.
— Говорит человек, приведший тридцать воинов Вайрука в святая святых, — усмехнулся князь.
— Я дал твоему отцу кровную клятву и вынужден делать то, о чем уже сожалею. Но иного способа переправить такое количество людей в верхний круг нет.
Огайра позвал обомлевших от красот воинов князя и проговорил:
— Обращаюсь к тем, кто переживет сегодняшний день. Защитную магию леса вы преодолели только благодаря тому, что с вами был я. В сам храм без колдовства тоже не проникнуть. Так что не пытайтесь повторить эту эскападу в одиночку, ибо смерть в этом случае станет лучшим, что с вами случится.
— Что может быть хуже смерти? — спросил Галор.
— Хуже смерти может быть только мужское бессилие, — вставил Симаш, и пьяные солдаты заржали.
— Если ты будешь пить так же, как сейчас, — это с тобой произойдет неминуемо, — брезгливо заметил Огайра. — Но, поверь, есть кое-что пострашнее. Вечное заточение души в лабиринтах Орина, вот чего я не пожелал бы и самому заклятому врагу.
— Из любых лабиринтов можно сделать ноги, — похвастался вихливатый солдат, кажется вор, которого Харух повсюду за собой таскал.
— Отставить шуточки! — рявкнул князь, и все притихли, ощутив, наконец, как чугунный пресс ответственности давит на них.
— Значит, я повторяю для тех, кто остаётся в храме, — продолжил Огайра. — За пределы большого зала, что сразу после двора не соваться, ничего не воровать и не крушить, женщин не оскорблять и руками не лапать. Лишь громко кричать, привлекая к себе внимание и делать вид, будто пришли полюбоваться жрицами. Кто нарушит инструкцию, будет отправлен в нижний круг и это не преувеличение.
Воины притихли, а Таймару показалось, что действие огненной воды с каждым словом Огайры слабеет всё больше. Его сильные и бесшабашные люди были простыми солдатами. Любили драки, выпивку и сочных баб. Самое прекрасное, что они видели в своей жизни — это парадные залы его замка, да сиськи мадам Каравэй из столичного борделя. Страшились его воины лишь поражения в бою и бессилия в постели. Их не пугала ни военная мясорубка, ни голод, ни холод. Но этот проклятый маг заставил какие-то тайные, им самим неведомые струны дрогнуть, жалобно так, тоскливо, с надрывом и детским суеверным ужасом.
Таймар наблюдал, как его люди плавились под синим взглядом мага, плавились и, как пить дать, уже жалели, что пошли в этот поход. Огайра же, вполне удовлетворившись реакцией, собрал в кучу отобранную им десятку и подтолкнул к Таймару.
— На территории храма моя магия почти не имеет силы, поэтому я буду использовать ресурсы самого комплекса и один артефакт из круга Архангелов. Его мощь настолько велика, что, скорее всего, сможет обойти роглуарские защиты.
— Что значит, «скорее всего»?! — возмутился Таймар.
— Храмовый комплекс каждого круга защищен его собственной магией. Сила её пропорциональна количеству маны, нисходящей на круг. В Валамаре пройти эту защиту у меня не вышло бы. Но у вас «небесного огня» меньше, поэтому я отважился рискнуть.
— Рискнуть?! — прошипел Таймар, борясь с желанием схватить пройдоху за лацканы его накидки. — Хочешь сказать, всё может и провалиться?!
— А ты думал, если я маг, то даю на всё стопроцентную гарантию? Силой меня наделяет мана, текущая в венах вместо крови, она же первоисточник всего в нашей Пирамиде. А сейчас я пытаюсь обойти преграды первоисточника с его же помощью. Как впрочем, и всегда, если быть честным.
— Абсурд какой-то, — вырвалось у Таймара.
— Когда-нибудь ты поймешь, что девяносто девять процентов всего, что происходит в твоей жизни — абсурд. А пока держись подле меня и делай всё, что я прикажу.
Только теперь принц Дей-Айрака начал понимать, насколько невероятной и опасной была авантюра его отца. Ведь если сам маг, в способностях которого люди не сомневались, мог лишь гадать об исходе мероприятия, на что смел рассчитывать обычный воин? У князя пересохло в горле от одной только мысли, что они попадутся в руки жрецов, с которыми даже сражаться не могут, потому что грех, видите ли.
— Есть сомнения, князь? — спросил Огайра, углядев во взгляде воина смятение.
— Никаких, — твердо заверил Таймар и махнул рукой, чтобы маг начинал.
На его счастье Огайре удалось обеспечить проход на территорию красного храма с помощью волшебного артефакта. Его магия действительно поражала. Предметом, способным обходить магические кордоны и открывать врата в другие измерения, оказался камень в перстне мага, который тот носил на безымянном пальце правой руки всё то время, что Таймар его знал. Кристалл обладал свойством пропускать энергию одного измерения сквозь другое, образуя коридор перемещения, поэтому его не остановила магия Каовельи.
Огайра произнес какое-то заклинание и камень, походивший на лик луны в полночном небе, приобрел вдруг невероятную глубину, в нем словно бы отразилась вся бесконечность Вселенной. А потом, из этого немыслимого углубления полился свет и был он шокирующее ослепительным и манящим. Таймару даже пригрезилось, будто он слышит пение, — чистое, звонкое, доносящееся как бы с того света. Если б он верил в Сирен, наверняка принял бы этот хор за их голоса. Но князь никогда не видел Сирен, а на веру ничего не принимал, потому и решил, что это последнее чудо техники из шестого круга, которое он обязательно должен попытаться изучить по возвращении домой.
Пением высших существ воины наслаждались недолго, кристалл сделал своё дело, соединив точку, где располагались солдаты с внутренним двором Гессонита, и все увидели, что он пустует.
— Отличный момент, просто удача! — воскликнул Огайра и подтолкнул мешкающих вояк к пространственному коридору.
Первыми за священные стены храма Огайра впустил двадцатку подпивших любителей женских прелестей. Как только они прошли, маг уставился в кристалл и стал ждать, когда на их вопли сбегутся жрицы.
Ожидать пришлось недолго, — переполох начался, как только воительницы, охраняющие двери внутри храма, выбежали во двор и увидели незваных гостей.