Читая про Хэймун Язу, отдавшую свои прекрасные глаза цвета утреннего неба, чтобы не отвлекаться на посторонние образы и лучше чувствовать потоки людских мыслей и переживаний, Китэрия вспоминала посягательства князя и думала о том, что невинность не такая уж великая цена за знания. Потом она, конечно, стыдилась своих мыслей, едь Язу лишила себя зрения, чтобы усилить свой дар и служить Доли-Яо, а она чуть было не отдала честь, лишь за возможность взломать ларчик под названием княжеское сердце.
Китэрия оправдывала себя тем, что добытые ею знания крайне важны и ей неплохо удавалось морочить себе голову. Хоть этэри и была видящей, но свои собственные желания и потаённые мечты, двигавшие ею, распознавала не всегда.
Вдохновлённая историей про легендарную этэри она возобновила свои тренировки, старательно читая слуг, что заходили к ней по три раза на дню. Но все они были скучны и, в сущности, очень убоги, хотя лилулай и понимала, что их вины в этом мало. Не находя ни сопротивления, ни каких-либо скрытых намерений в душах служанок, похожих одна на другую, этэри начала утрачивать интерес к своим занятиям, пока однажды на пороге её кельи не возник парень с удивительно ясным и добродушным лицом, каких она в башне Страха ещё не встречала.
Случилось это через неделю после визита библиотекаря, и истосковавшаяся по обычному человеческому общению девушка даже обрадовалась этому новому лицу и живым лучистым глазам, взирающими на неё с удивлением.
Она встала с обитого меховыми шкурами кресла, где читала истории про Хэймун Язу и, отложив свою книгу, подошла к гостю. Китэрия уже привыкла, что все приходящие в её темницу люди, смотрят на неё с опаской, будто она чумная, но её новый визитёр испытывал смущение и восторг одновременно, чем немного развеселил этэри.
— Кто вы? — спросила она, улыбнувшись, но парень ей не ответил.
Он продолжал стоять как истукан, нервно теребя бархатный кафтан, расшитый красной шёлковой нитью.
— Ошиблись дверью? — попыталась пошутить Китэрия, видя, что молодой человек в замешательстве.
Но он и на этот раз ничего не ответил, правда очень энергично покачал головой, и Китэрия поняла, что дверью красавчик всё же не ошибся.
— Ожидали увидеть здесь кого-то другого? — начала догадываться девушка.
— Д-да, то есть нет… Не знаю, — наконец-то вымолвил свои первые слова гость.
— Так вы скажете мне кто вы? — снова улыбнулась Китэрия, которую растерянность парня начинала смешить.
— Я… Я… А вы? Кто вы?!
— Я скажу, если вы всё же представитесь, ведь вы не слуга, верно?
— Я… Я принц Истан Маелрах, — еле слышно проговорил гость, опуская при этом голову, будто мог оскорбить пленницу своей принадлежностью к семье Маелрахов.
— А я Китэрия лилулай, — отозвалась девушка, удивившись, что высокородный гость тушуется.
— Лилулай… лилулай… — завертел Истан знакомое слово на языке, — это на высшем жреческом слоге?
— Угу.
— Китэрия видящая? Что значить видящая, это какой-то клан? Вы колдунья?
— Нет, — усмехнулась девушка, — я — этэри.
— Этэри?! — взвизгнул Истан, неожиданно подпрыгнув, будто признание пленницы ужалило его. — Из самой Каовельи?!
— Из Тедьюри, — поправила его Китэрия.
— Но это в Валамаре, — протянул он так, будто сомневался в словах Китэрии. А потом удивил её, вылетев из темницы и, сшибив по дороге чугунную вешалку, на которую Алия вешала когда-то свой плащ.
Оставшись одна этэри из самого Валамара, в недоумении уставилась на захлопнувшуюся за Истаном дверь. От видящей, конечно, не укрылось негодование гостя, но она никак не могла понять, какое это имеет отношение к ней. Чем она могла вызвать у этого добродушного с виду человека такое чувство? Но долго терзаться догадками ей не пришлось, дверь её кельи отворилась, и в проёме снова показалась голова принца.
— Вы, правда, из Тедьюри? — дрожащим голосом спорил парень.
— Правда.
— А как вы к нам попали? — продолжил спрашивать принц, заходя внутрь и прикрывая за собой дверь.
— Я думаю, вам известны методы вашего старшего брата.
— Какого старшего брата? — не понял Истан, чем немного удивил этэри.
— Таймар Маелрах вам не брат?
— Вынужден признаться, что да, — поморщившись, сказал Истан. — Но он не старший, а младший.
— Что?! — только и выпалила Китэрия, глядя на холёное лицо расписного красавца, на его тёплые ореховые глаза, на гладко выбритые щёки подернутые румянцем, на ухоженные, коротко стриженные волосы пшеничного оттенка. — Что?!
— О-оу, — смутился Истан, залившись ещё более очевидным румянцем, — Я просто… Я… — лепетал принц, продолжая тушеваться. — Просто Таймар постоянно в походах, сражениях и… В общем, он хоть и принц, но отчего-то ему нравится мучить себя лишениями, наверное поэтому он выглядит лет на десять старше чем есть. Да ещё шрамы эти, б-р-р-р, — Истана аж передернуло.
— А вы, значит, не любите сражения и походы? — отстранённо спросила Китэрия, думая в этот момент о князе, который казался ей тридцатипятилетним мужчиной с удивительно молодыми глазами.
Она вспомнила его смолянистые волосы, небрежно стянутые на затылке, его смуглую, обветренную кожу, его щетину, исцарапавшую ей все лицо так, что оно потом ещё день горело, его шрамы, а потом опять глаза, пугающие, способные вывернуть наизнанку, но такие яркие, такие живые…
— Я говорю, походы не по мне, — вдруг возник прямо у её уха голос Истана, который оказывается уже давно ей что-то говорил, — я предпочитаю храмы и библиотеки.
— Храмы и библиотеки, — повторила Китэрия, словно болванчик, — храмы и библиотеки…
— Вам нехорошо? — встрепенулся вдруг Истан, видя, что Китэрия пребывает в какой-то прострации.
— Разве здесь может быть хорошо?
Истан опустил голову, будто извинялся за то, что его круг так убог, а потом снова бросил на пленницу встревоженный взгляд и спросил:
— Как же вы всё-таки здесь оказались?
— Ваш брат похитил меня из Валамара и привёз сюда.
— Что? — пискнул Истан, вжимая голову в плечи. — Как?
— Как похитил или как привёз?
— Как он посмел!? — уже во весь голос вскричал Истан, хватаясь за голову, и начиная бегать по комнате. — Как он мог?! Как?! — продолжал истерить принц, в то время как Китэрия, отступала к стене, переставала понимать, что вообще происходит. — Как у него только рука поднялась!? На этэри! На этэри из самого Доли-Яо! Вот подлец! Вот бессердечный мерзавец! Он держит вас силой? — схватив Китэрию за руки, выпалил принц. — Ах, какой я глупец! Ну, конечно же силой! Изувер, мясник, похотливая скотина…
Принц ещё долго изгалялся, изобретая для брата прозвища, смысл которых был малопонятен, а Китэрия взирала на него и дивилась, как в одной семье могли родиться столь разные братья. Истан рвал на себе волосы, выл, плакал. Он испытывал отчаяние, ужас и такое неподдельное сострадание, что этэри даже самой стало жаль беднягу. Ещё минуту назад, она хотела сказать ему, что Таймар похитил не только её, но глядя на принца, решила повременить, а то он чего доброго прямо тут окочурится от шока, а её потом казнят за его убийство.
Китэрия наблюдала за тем как Истан сходит с ума, пока он вдруг не вылетел вон, оставив дверь открытой нараспашку. Она тут же поспешила за ним, понадеявшись, что ей представился шанс на спасение. Но не тут-то было. Как только девушка сделала шаг за порог, перед её лицом со звоном сошлись две секиры, чуть было не укоротив её аккуратный чуть вздернутый носик.
— Вы не можете держать её тут! — услышала она надрывающегося принца, — Она этэри, понимаете этэри! А, — махнул он рукой, — что вы, солдатня, вообще в этом смыслите!? Она божий человек, она само совершенство, она призвана служить миру в священной долине Тедьюри, а не сидеть тут взаперти.
Истан ещё долго втолковывал «солдатне» о том, как опрометчиво было запирать столь значимую фигуру в этих стенах. Но как бы ни распинался принц, охранницы оставались безучастны. Они продолжали молча держать свои секиры скрещёнными, демонстрируя непоколебимость.