Нисколько не удивившись, что звезда, которую прозвали кровавой, несла в себе людскую жизненную силу, Огайра надумал узнать место её нахождения. Разжившись в обрядовых залах своего наставника каменной чашей с серебряной водой, он зажёг огонь, чтобы черпать из него силу. Раньше ему хватило бы и пламени свечи, но сейчас маг был настолько слаб, что с трудом смог вызвать видение, даже заимствуя энергию большого костра. Правда видение это оказалось настолько слабым и беспрестанно ускользающим, что проку от него было не больше чем от миража.
Маг не знал толком, что ищет и это сильно усложняло задачу. И все же одно он понял совершенно ясно — мана звезды не утрачена, а вот сама она ни жива, ни мертва. Да и была ли она звездой? Этот вопрос настолько озадачил Огайру, что, не теряя времени, он поспешил в библиотеку Вольгера.
Блуждая среди высоких полок с запылившимися манускриптами и фолиантами, маг разыскивал старинную книгу заклинай Токейлы — жемчужину кеевой коллекции. Грут хвастал, что сумел заполучить её почти за бесценок, когда Огайра впервые попал в Роглуар. Тогда у мага этот труд не вызвал особого интереса, потому что заклятья заточения не были его коньком. Но сейчас он хотел проверить одно из своих предположений, а для этого ему необходимо было освежить в памяти детали одного старинного обряда.
Книга нашлась довольно быстро, но того что он искал, в ней не оказалось. Маг надумал разжиться нужной информацией в других рукописях и неожиданно наткнулся на фаджио. Огайра удивился, что Вольгер хранит столь личную вещь в библиотеке, куда имеют доступ его гости. Ведь фаджио не простой свиток — это договор о неразглашении неких тайн, которые, как привило, были связаны с запрещённым колдовством.
Не будь Огайра предан своему другу он, вероятно, прочёл бы свиток. Но постольку маг не имел привычки совать нос в личные дела наставника, он лишь засунул пергамент подальше, чтобы на него не наткнулся чей-нибудь недобрый глаз.
Прокопавшись средь плотно заставленных полок до вечера, Огайра нашел то, что искал. В древней, чуть не рассыпавшейся у него в руках книжонке, он прочел о «ледяной сфере безмолвия». Этот особый кокон не мог сотворить ни один из магов, потому как ткался он из энергетических нитей этэри и Высших. Кокон служил либо защитой, либо темницей. В его пределах переставали действовать законы Вселенной; время останавливалось и всё замирало в том виде, в котором было туда помещено.
В книге не было подробного описания механизмов, но давались примеры безмолвных сфер. Для сохранности чего-либо «замораживалось» всё, что попадало в границы ларчика. Но если эту магию использовали в качестве тюрьмы для живого существа, то сознание пленника продолжало бодрствовать, находясь в замкнутом пространстве полной обездвиженности. Для пущего эффекта такие одиночные камеры прятали в срединных мирах. Землянам они казались далекими звёздами, но в действительности сферы находились не дальше двадцати-тридцати световых лет от какого-либо круга.
Если кровавая звезда, след которой всё же сумел уловить Огайра, когда-то была живым существом, не исключено что её поместили в такую вот сферу. Представить более беспощадную кару невозможно. А если вспомнить, как давно это светило зажглось в темных роглуарских небесах, то становилось ясно, что прегрешение сотворенное узником сферы поистине чудовищно.
За то долгое время, что Таймара находилась в заточении, её разум должен был основательно повредиться. Магу хотелось верить, что это и есть причина, по которой ему видится, что звезда застряла на границе миров, но чутьё подсказывало, надо искать другое объяснение. Существо с такой бешеной силой убить не так-то просто. И всё же кто-то похитил звезду из срединного мира и похитил не сейчас, а примерно лет двадцать с небольшим назад. То есть незадолго до рождения князя, названного в её честь.
Магу это совпадение показалось чрезвычайно странным. К тому же Грут рассказывал, о её необычайном воздействии на будущего императора. Оставалось лишь гадать, какова была её сила прежде, если даже слабый шлейф, что она оставила после своего ухода с небес, опьянял сознание князя?
Огайра задумался, а влияла ли кровавая звезда ещё на кого-то столь же сильно или императорский подкидыш был единственным на кого распространялась её магия? Ответа не находилось, но одно Огайра знал почти наверняка — защиту, о которой говорил Грут, она даровала лишь Таймару, и это говорило об их тесной связи.
Яркой вспышкой в сознании мага мелькнула страшная догадка. А вдруг сила звезды и была тем самым даром, что уготовил князю старший брат? Думать о том, что он уяснил смысл происходящего, Огайра не хотел, потому что это было в сотни раз страшнее всех его прежних домыслов. Да и важно ли это? Ведь если Таймар мёртв, а он, несомненно, мёртв, то дар уже не получит.
«Но что если его получит кто-то другой? — подумал маг. — Что если этот кто-то уже завладел силой звезды?»
Огайра схватился за свой перстень и, уже хотел было отправиться в Валамар, чтобы хоть на несколько минут увидеться с мужем сестры. Но вовремя одумавшись, одёрнул руку. Какие могут быть путешествия в родные края, когда его сил с трудом хватает даже на то, чтобы отследить пропажу в серебряной воде? Бормоча под нос проклятья, он поспешил обратно к чаше с волшебной водой.
— Надо как можно скорее убедиться в том, что Таймар мёртв, потому что в противном случае пророчество Сичирра сбудется, — бубнил маг, поднимаясь по лестнице. — Если князь выжил и получит дар, его и сам Грут уже не остановит. Ох как жаль, Вольгер, что тебя сейчас нет рядом! Как же не вовремя ты отлучился, и как некстати, что я не в курсе куда именно.
Вернувшись к чаше, он раздул тлеющие угли в церемониальном костре и вновь принялся за работу. Настроиться на Таймара было значительно легче, нежели на неведомую субстанцию звезды, и довольно скоро глянцевая поверхность воды затуманилась, явив магу лик молодого воина, что не просто здравствовал, но и вёл активную жизнь. Окруженный десятком людей в нырятельных костюмах князь рассекал вместе с ними морские воды. Он погружался на самое дно и кружил вокруг огромного затонувшего корабля. Приглядевшись получше, Огайра узнал в нем виману. Таймар и его люди опоясывали его тросами и тянули вверх, но как только корабль показывал над поверхностью Кохарских вод гладкий, сверкающий на солнце бок, тросы рвались, и он, поднимая волны, уходил обратно в морское чрево.
Не желая верить своим глазам, маг отшатнулся, чуть было не опрокинув чашу с драгоценной водой. Спустя время он сумел подавил панику, чуть было не поглотившую его волю, но дрожь в конечностях не унималась. Огайра не мог сотворить даже самого простецкого заклинания. Все накопленные за долгие недели силы он растратил на поиски сначала звезды, а потом Таймара. Но он ни минуты не сожалел об утрате, ведь знания что он смог получить были невероятно важны. Иной маг отдал бы за них и саму жизнь, а он лишь на некоторое время утратил способность колдовать. И всё же утрата эта была фатальной.
— Какой толк, что мне открылось истинное положение дел, если я никак не могу повлиять на развивающиеся события? — простонал маг, роняя лицо в ладони. Его убивал тот факт, что минута, когда над жизнями миллионов нависнет острое лезвие пророчества, близится, а он не в силах даже портал сотворить, чтобы призвать своего лучшего друга Вольгера.
Глава 24. Китэрия
За окном бушевала буря, ветер тряс решётки на окнах в башне страха, но Китэрия этого не замечала, она сидела в кресле близ камина, в котором уже давным-давно прогорели угли и, кутаясь в плед, шуршала древними страницами книги, принесённой библиотекарем. Этэри, щурилась, поднося огарок свечи как можно ближе к книге и, затаив дыхание, читала сказ о кровавой звезде.