— Вижу, подарок пришёлся по вкусу, — продолжая ласкать её смеющимся взглядом, заметил принц. — Вам уже лучше?
Китэрия отложила арфу, но отвечать не спешила, не хотела стирать с лица Истана блеск радости. Ей нравилась улыбка принца, простодушная, широкая, совсем не похожая на кривую ухмылочку его самоуверенного брата. А ещё ей нравилось, как искрились в этот момент его тёплые глаза, наливаясь светом тысячи солнц, таким ярким, таким манящим, что хотелось подойти, взять его лицо в свои ладони и вбирать, вбирать в себя этот живительный свет, пить его как эликсир от всех бед. Глаза Таймара никогда не улыбались, лишь ранили. Князь вообще не умел радоваться, только кривить свой грубый рот, заставляя предвкушать наказание.
Китэрия не знала, отчего так любуется этим парнем. Что именно её в нём трогает, то, что он удивительно хорош собой и при этом на редкость застенчив или же то, что он прямая противоположность её пленителя? Она смотрела и смотрела на принца, пытаясь вобрать в себя все мельчайшие подробности его милого лица, пока Истан не засмущался, спрятав от её пристального взгляда свои ореховые глаза.
— Я стараюсь держаться, — заговорила, наконец, Китэрия, поняв, что улыбку принца уже не вернёшь, — но я не так сильна, как вам могло показаться. Я всего лишь маленькая избалованная девчонка, которая здесь всего боится.
— Вы не девчонка, вы этэри, — благоговейно прошептал Истан.
— Этэри шестой руки, — грустно ответила она.
— А сколько всего «рук»? — моргнув, спросил Истан.
— Семь. Таймар думает, он поймал кого-то особенного, но это не так.
— Моя дорогая Китэрия! — воскликнул Истан, подойдя к девушке. — Вы этэри из самого Доли-Яо. Из Доли-Яо! Что, ну что ещё может быть ценнее в человеческих кругах?!
— Самым ценным в любых кругах, является мана.
— Да Боги с ней с маной! — воскликнул принц. — Я про живых существ. Ну кто, кто может быть ценнее вашей расы в любом круге?
— Среди себе подобных, я обычная этэри, после меня только виху.
— Воители?
— Да.
— А кто перед вами? — спросил Истан, подводя Китэрию к креслу и усаживаясь подле неё на пуф.
— Ат- этэри, пряхи, преобразователи, ткачи и стражи.
— А поподробней можно? — улыбаясь, попросил Истан. — Помнится, вы мне обещали про работу махины под названием храмовый комплекс рассказать?
— Обещала, — кивнула этэри, отвечая на улыбку Истана. — Ну что ж, так и быть выполню обещание. — Она снова улыбнулась и, положив ладони на колени, принялась декламировать учительским тоном. — В Тедьюри, как и в любой священной долине четыре храма; Танзанит (синий) — мужской храм, Пироп (красный) — женский, Верделит (зелёный) — детский и Гелиодор (желтый бриллиант) — храм ат-этэри. Сквозь них проходят четыре стихии, образуя радужные завихрения… Ну, они как бы стержень защищают.
— Стержень — это и есть неиссякаемый поток маны, который бьёт в самом центре? — уточнил Истан.
— Да, — кивнула лилулай. — Его опоясывают три круга. Первый круг — восемь Прях, они прядут на золотых прялках тонкие энергетические нити, которые расходятся во все стороны и проходят через второй круг — преобразователей. Плотным кольцом стоят шестьдесят четыре этэри и пропускают через себя эти нити, изменяя вибрации под тот или иной круг, а затем направляют потоки энергии в Бальдахар — поле возможностей.
— Что-что, — заморгав, переспросил Истан, — Бальдабар, Бальмарар, Бальдачто?
Китэрия рассмеялась, а потом, собравшись, вновь положила ладони на колени, прикрыла глаза и продолжила декламировать, будто о священных долинах можно было говорить только так и никак иначе.
— Бальдахар и бесконечно мал, и бесконечно огромен, он везде и негде, одновременно. Но, — затаив дыхание, зашептала Китэрия, — есть место пересечения Бальдахара с явным миром, это место называется — точкой малькуты. На этой самой границе и сидит пятьсот двенадцать ткачей. Они принадлежат и миру Бальдахара и явному миру, они и существуют, и не существуют одновременно.
— Хотите сказать, что именно ткачи и творят реальность, сплетая нити энергий и намерений в некий замысловатый узор?
— Ткачи плетут всё в наших кругах кроме преобразованных стихий.
— В смысле? — замотал головой принц.
— Землю, по которой мы ходим, воду, что пьём, воздух, которым дышим и согревающий огонь становятся такими, какими мы их знаем, только после прохождения сквозь храмы.
— Значит храмы — это тоже преобразователи, — постарался уловить мысль Истан. Они выражают стихии в явном мире так, как это сообразно каждому кругу?
Китэрия кивнула.
— Но как же выглядят стихии до того, как пройти через стены храмов?
— Это мне не ведомо, принц, — лилулай печально улыбнулась. — Я этэри шестой руки и никогда не ходила дальше храмов. Я лишь знаю, что за границами видимого стихии — это просто энергии, форму они приобретают в наших Пирамидах и прослойке миров. Поймите, я вижу всё так, как обычный человек, который попадает в Доли-Яо. Ну, кроме нитей реальности и пучков энергий, конечно, — добавила она.
— То есть вот это всё, что вы мне сейчас рассказали, видят только ткачи, преобразователи и пряхи?
— Угу, — кивнула лилулай.
— Но это три «руки», а остальные? — спросил Истан.
— Ат-этэри, — задумчиво проговорила девушка, — они… Они как правители среди людей.
— Понятно. А Стражи?
Китэрия подняла на Истана глаза и вгляделась в его лицо, раздумывая, стоит ли открывать ему эту тайну, он всё-таки роглуарец и может ненароком сболтнуть лишнего своим нерелигиозным соплеменникам. Потом девушка поймала себя на мысли, что любуется им и, прикрыв глаза, постаралась «считать» своего нового друга. Принца терзал зуд любопытства и ещё чего-то смутно знакомого Китэрии, нечто похожее мучило и Таймара, но острее, жёстче, яростнее… Этэри в изумлении распахнула свои глаза, встретив внимательный взгляд парня. Он разглядывал её так, будто хотел пройти сквозь неё своим взглядом, но как только понял, что пойман, тут же залился краской и спрятался под пушистыми ресницами.
Китэрия улыбнулась. Удивительно, но ей был приятен его интерес и это благоговейное обожание, смешанное с частичкой земного, человеческого.
— На каждом круге лежат Печати заветов и мудрости, — заговорила она, не замечая даже, что улыбается Истану. — Если их снять, то сакральные знание статут доступны. Но Печати хорошо охраняются, помимо прях, преобразователей и ткачей, у каждого круга стоит страж.
— И после всего сказанного вы говорите, что вы просто этэри? Просто этэри!!!
— Я не ткач, способный творить реальность, не преобразователь, который трансформирует ману и уж тем более не пряха, способная приблизиться к Стержню. Если я хотя бы дотронусь до чистой неизменённой энергии Богов, меня порвёт на части. Я и пикнуть не успею. Я всего лишь видящая, Истан, всего лишь видящая.
— Нет, нет! Не говорите так. Для меня вы Богиня! — выпалил он и тут же испугался собственных слов.
Ситуацию спасла Китэрия, звонко рассмеявшись.
— Скажете тоже, — захохотала она, — Но всё равно приятно, хи-хи.
— Простите, простите, — лепетал растерянный принц. — Я не должен был не должен. Простите… Вы ведь… Вы… Вы сама этэри, а я… Я простой человек…
— Вы тоже не простой человек, Истан, вы принц!
— Ах, ну да, — засмеялся и он, а потом вдруг помрачнел и проговорил загробным голосом, — как и Таймар.
— Да, — прекратив веселиться, подтвердила Китэрия.
— Почему вы вчера сказали, что он мне не брат?
— Я прочла легенду, — нехотя начала Китэрия, и пальцы её потянулись к волосам. Она уже пожалела, что не сдержалась и сболтнула принцу лишнего и теперь раздумывала, сколько правды он сможет вынести? — Эта легенда она… о кровавой звезде…
— О той самой? — прикрыв рот ладонью, ахнул Истан.
— Да, мой друг, о той самой. Мне показалось странным, что сына императора назвал именем давно умершей императрицы, поэтому я и просила вас, рассказать мне всё о его рождении.