Господин недоволен — скривилась я. Все о нем пекутся, о его довольстве, а какой ценой оно достигается, для них значения не имеет.
Он отвел меня в темную комнату, где пахло сырой землей. Со стен стекали слабые струи горячей воды. Купальня, догадалась я.
— Отмой тело, — скомандовал Урфик, статуей замирая за моей спиной.
Набирая в ладонь воду, я размазывала ее по животу, плечам и спине до тех пор, пока полностью не смыла грязь. Приходилось долго отмачивать засохшие куски и тереть кожу, очищая от въевшиеся глины.
— Урфик, — спросила я. — А мне можно увидеть господина Люцифера? Издалека.
— Нет. Опять задумала пакость?! — накинулся он на меня. — Слушай сюда, ты вернешься в покои и будешь ждать Господина. И на этот раз выполнишь то, что должна, — с нажимом закончил.
Я ожидала такой ответ, но все же слабо надеялась, что получится проверить, отдал ли Бальтазар мою жалобу. Обещал, да. Но что стоят слова рогатого?
Вернувшись в покои, Урфик проследил, чтобы я со смиренным видом села на кровать и ушел, заперев дверь. Время тянулось медленно, и мне захотелось скрасить ожидание рассматриванием бумаг, которые валялись на полках. Вскоре я нашла свою жалобу. Он ее не взял! Полыхая от гнева, я прошлась по комнате взад-вперед и чуть не въехала носом в грудь вошедшего Бальтазара.
— Вы же обещали! — воскликнула, тыча пальцем в бумагу. — Обещали показать ее Повелителю!
— Урфик доложил, что ты покорно ждешь меня на ложе, — процедил он, отбирая жалобу. — И где же твоя покорность?
— Она будет, — заверила я демона. Позже. Пусть сначала жалобу передаст. — Но вы… вы же обещали!
— Обещал, — раздраженно выдохнул Бальтазар. Мне показалось, что недавно полыхавшей похоти в нем не осталось. — Идем, Повелитель еще не отбыл.
Он кивнул мне следовать за ним и быстрым шагом направился из покоев.
Холодок пробежал по позвоночнику. Я сейчас увижу самого Люцифера? И что ему скажу? А если он так прогневается, что даже Бальтазар не сможет меня защитить? Голова шла кругом от роя противоречивых мыслей.
— Может, вы сами?! — спросила я, догоняя Бальтазара.
— Хочешь ведь знать, что он ответит? Так идем, или струсила? — ухмыльнулся демон.
— Струсила, — закивала я. Еще как! — А вы бы не струсили на моем месте?
— Нет.
— Ну, конечно, — буркнула я. — Вы же неуязвимы, но я то — нет.
— Об этом надо было думать до того, как жалобу на меня писала. А теперь отвечай за свои поступки. Если Повелитель покарает тебя, я заступаться не стану.
Демон прав. Не этого ли я добивалась? Остается надеяться, что Люцифер хоть как-то отреагирует на жалобу.
Мы выбрались на поверхность, миновав несколько извилистых коридоров, ведущих наверх.
Пыль ударила в лицо, стремясь попасть в глубокую расщелину, из которой мы вышли. Кругом простиралась жаркая пустыня. Ноги утопали в сухом раскаленном песке. Чуть поодаль от нас из-под земли выбивались столпы огня, словно живые, они расползались по земле.
— Повелитель! — Бальтазар окликнул идущий впереди силуэт и одним ударом опрокинул меня на землю. Наглотавшись песка, я встала в положенную позу — на колени и смиренно опустила взгляд.
Тень, скрытая вихрями песка, обернулась и двинулась к нам. Слушая приближающиеся шаги и размеренное колыхание крыльев, я на миг подняла взгляд. Существо, названное Повелителем, было столь безобразно, что от страха, пронзившего меня, ком встал в горле. В нем было столько же человеческого, сколько и животного. За спиной возвышались черные крылья, размахом соперничавшие с крыльями Бальтазара. Развитое тело, грязно-серого оттенка, и совершенно чудовищная голова: оголенный череп с рогами, глаза с бордовыми зрачками и ряды острых зубов, выставленные напоказ. По сравнению с ним Бальтазар казался райской жар-птицей. Страшный, опасный, но хоть не сожрет, разрывая плоть зубами.
— Прочтите, Повелитель — с поклоном демон передал Люциферу бумагу. — Это уникальный документ.
— Что написано в нем? — спросил тот, разворачивая. Я исподлобья наблюдала за ним, боясь пропустить реакцию.
— Жалоба, составленная этой рабыней. На меня, — Бальтазар пнул меня сапогом по колену.
Люцифер внимательно прочел текст. Я прикусила губу, тщетно ища эмоции на непроницаемой морде. Ничего. Тот же собранный взгляд и плотно сжатая пасть. А затем он посмотрел на меня долгим пристальным взглядом. Мурашки пробежали по телу, когда он подошел и, скомкав бумагу, бросил ее в пыль. Я мигом сообразила, что помощи не будет.