— Мне не интересны твои таланты, — Бальтазар остановил меня, выставив вперед руку. — В подземелье девять уровней. Выдержишь страдания в каждом из них по три дня, получишь мою защиту. Если нет, останешься в огне навечно.
С пола послышалось хихиканье Урфика. Мерзкое такое, подленькое.
Бальтазар приосанился, будто довольствуясь своей смекалкой, крылья дьявольские расправил, демонстрируя дьявольское величие. И оно было в его могучем теле, это величие. Пугающее и одновременно завораживающее.
Моего согласия на предложение Господина никто не ждал, но я и не собиралась перечить. Месяц страданий или вечность, наполненная муками? Выбор был очевиден.
Мучительный страх вольготно прогуливался по телу, терзая нервы, сжимая, и без того бьющееся в панике, сердце. Из-за того, что доверия не было к демону и от неизвестности того, что ждет меня на уровнях ада.
— Отведи ее, — приказал Бальтазар Урфику и ушел, звонко лязгая доспехами об пол.
Урфик поднялся, опираясь костлявыми руками на стену и размашисто пнул меня ногой в бок.
— Поднимайся!
И хоть отчаянно хотелось остаться здесь — в тоннеле, но пришлось встать на ноги, которые отчаянно не слушались меня. Мы повернули назад по коридору, удаляясь от огненного тоннеля. Урфику приходилось грубо тащить меня за руку, до боли выкручивая суставы. Разум мой смирился с неизбежными муками, сердце же, напротив, трепетало и сопротивлялось. Поэтому я упиралась ногами в пол и кричала, но тщетно — Урфик был сильнее меня.
Тоннель поднимался вверх, сужаясь. Издалека послышались людские стоны и плач, и я забилась в руках Урфика ещё сильнее, еще яростнее.
В конце тоннеля оказался обрыв, а прямо под нами гигантский ров. Стоя на краю, я посмотрела вниз и осела на землю, не в силах удержать вес на ногах.
В воздухе витал пар, горячий и влажный, пропитанный запахом вареного мяса. Во рву копошились человеческие тела, вопящие от боли и страха. И не разобрать было в плотном клубке их лиц, рук и ног — лишь однородная масса, посеревшая от жаркого пара.
— Развлекись, дорогуша, — с ехидным смешком произнес Урфик и толкнул меня в спину рукой. Пол под ногами пошатнулся, и я с визгом полетела вниз — прямиком в серую массу. С глухим шлепком упав на чье-то тело, мне пришлось уцепиться за рыхлую и мягкую человеческую руку, потому что начала проваливаться вглубь шевелящийся кучи.
Добротный кусок тела, за который я держалась, плавно сполз с плечевой кости человека и остался у меня в руке. Скользкий, влажный, бескровный, с потемневшим мясом под бледно-серой кожей. И запах сладковатый ударил в нос, вызывая тошноту. Я выронила чужую плоть, едва сдержав рвотный позыв.
Меня засасывало под тела людей, а потом выталкивало на поверхность сильными ударами в спину. Те, кто были подо мной, стремились вырваться на поверхность, толкались руками и ногами. И вскоре я поняла зачем — люди карабкались по стенам вверх, в надежде выбраться из рва. Костлявыми пальцами они цеплялись за каменные выступы и двигались вперед, теряя по пути куски разварившегося мяса, которые отслаивались от костей. Ошпаренные паром внутренности свисали из дырявых брюх.
Ров напоминал муравейник, залитый водой. И люди, подобно муравьям, спасались, стремясь подняться выше и найти выход из затопленной ловушки. Их было слишком много, и места на стенах не хватало для всех. Люди хватали друг друга за ноги и сбрасывали вниз, освобождая себе путь.
Но до вершин стен не добрался никто.
Из круглого отверстия в потолке хлынул поток дымящейся воды, смывая ползущие по стенам тела. В считанные секунды ров до середины наполнился кипятком.
Мой крик потонул в воде, и любая попытка открыть рот отзывалась нещадной болью в горле — кипяток проникал внутрь, ошпаривая внутренности. Тело пронзило судорогой — протяжной и мучительной. Казалось, боль просачивалась сквозь кожу, ввинчивалась острыми иглами в миллиарды крошечных клеток, обгладывала кости и высасывала кровь из израненного тела. Барахтаясь в бурлящем кипятке, я рычала, в крошево сжимая зубы и прикусывая распухший язык. Все, что окружало меня — исчезло, слилось в единую пустоту, будто и не было людей и рва вокруг, только я, вода и непрекращающаяся пытка.
Мысли метались в голове, словно и их раздирала на части боль. Обрывки когда-то услышанных фраз и фрагменты прожитых воспоминаний, всплывали в памяти, на короткий миг вырывая меня из агонии. Задавая себе вопрос, чем заслужила страдания после смерти, я искала ответ.
Мое детство было беззаботным и наполненным радости, как у многих городских детей. Но идеальным ребенком я не была. Учеба в школе давалась упорным трудом и часто со слезами на глазах. И если в школьные годы я не понимала, для чего терплю ссоры с родителями и жалобы учителей, для чего просиживаю часы над учебниками, то после поступления в университет, мое отношение к учебе кардинально поменялось. Стремление жить богато толкнуло меня на подвиг — получение красного диплома, который, впрочем, оказался бесполезным.