1.
Взгляд… Холодный, презрительный.
Внутренний голос шепчет: «Убирайся, пока цела!», но я остаюсь. Сдерживаюсь усилием воли.
«Ну не убьют же тебя, — убеждаю саму себя. — А кроме Вепря надеяться не на кого», — добавляю в который раз избитую фразу. Но что делать, если это правда. И только он, стоящий напротив меня Родион Веприцкий, обжигающий синью ледяных глаз, холеный, изысканный и властный, может помочь мне. Я пялюсь на белоснежную рубашку. Слегка смятую. Расстегнутую чуть ниже груди. Замечаю черные волоски и ловлю себя на мысли, что хочу их погладить.
«Совсем сошла с ума, идиотка», — пытаюсь совладать с собой и обдумываю каждое слово, прежде чем открыть рот.
Вепрь… Я помню, как еще в школе боялась пройти мимо, когда он стоял на крыльце. Высокий старшеклассник с забранными в хвост черными волосами и с потертым рюкзаком за плечами. Ребенком, в свои восемь или девять лет, я ощущала исходящую от него угрозу и все стремилась обойти десятой дорогой, нутром чувствуя, что добром для меня знакомство с этим типом не кончится.
— Я разберусь, — холодно бросает он охраннику и тем самым приводит меня в реальность. Дверь хлопает за спиной, и я остаюсь один на один с весьма страшным зверем в человеческом обличье.
— Это хорошо, что ты пришла ко мне, — улыбается он с издевкой. — Я искал тебя, красавица… Долго искал…
Вепрь подходит ближе. И я замечаю легкую седину в коротко стриженном ежике. Мешки под глазами. Устал, наверное. Вон и рубашка выпущена из брюк и стакан виски в тонких красивых пальцах. Родион отставляет спиртное в сторону и в два шага оказывается рядом. Я уже открываю рот, чтобы попросить о помощи, когда он берет меня за подбородок и резко бросает:
— Заткнись и слушай.
Я стою перед ним как школьница. Дрожу, как та дурацкая третьеклашка. И даже слова не могу вымолвить.
«Что за номера?» — хочется выкрикнуть мне. Но язык прилипает к небу и челюсти стискиваются как по команде.
— Из-за твоих выходок я понес урон. Ну коли сама пришла, то знаешь, наверное, — хрипло говорит он и слегка сжимает пальцами мое лицо. — По большому счету тебя нужно грохнуть, — сипло заявляет Веприцкий. — Но время прошло. Я остыл. Вернешь бабки, что дуром из меня вытрясла, заплатишь моральную компенсацию и вали на все четыре стороны. Попадись ты мне под руку даже год назад, — шепчет угрожающе, — я бы из тебя чучело сделал и на входе в клуб поставил. Чтоб другим неповадно было…
— В чем дело? — вырываюсь я из крепких пальцев. — Вы меня с кем-то путаете… Мне посоветовали к вам обратиться за помощью. Но теперь я понимаю, что не стоило надеяться, — раздраженно бросаю я и разворачиваюсь, чтобы уйти.
— Здесь без моего разрешения никто и шага не сделает, — рычит он, хватая меня в охапку. — И мне плевать, что ты понимаешь, а что нет. Кроме меня, тебя опознали мои ребята. Поэтому перестала ломаться и давай поговорим серьезно. Вернее, я излагаю, а ты мотаешь на ус. Поняла?
— Это бред, — мотаю я головой и тут же, повинуясь движению крепкой руки, падаю в кресло.
— Заткнись, — рычит Веприцкий. — Больше повторять не стану. Залеплю рот скотчем. Или найду ему другое применение. Поняла?
Я киваю и только сейчас замечаю, как по моим щекам льются слезы.
«Твою мать, Вепрь! Твою мать! — мысленно шепчу я, стараясь собрать себя в кучу. — Глупо показывать противнику свой страх. Иначе начнет куражиться, не остановишь».
Я смотрю на крепкую спину взрослого мужика. Властного и красивого. С накачанным торсом и вроде неглупого — и чувствую жалость.
«Сколько ему? Кажется, нет еще и сорока, — пытаюсь прикинуть мысленно. — Если я училась в третьем классе, а он в одиннадцатом, то ему сейчас примерно тридцать восемь. Молодой еще, а уже свихнулся! — думаю я. — С момента как ты, придурок, окончил школу, мы не виделись, — усмехаюсь про себя. — Что я тебе могла задолжать, если жила в Америке? Какие еще долги, Родя? Ладно, разберемся», — решаю я и замираю, когда надо мной наклоняется Веприцкий. Подает мне точно такой же стакан, как и у него самого.
— Выпей, и поговорим, — рычит он. — Ты слишком дергаешься, а уже поздно. Времени не осталось.
— В каком смысле поздно? — шепчу я и одновременно мотаю всклокоченной башкой. — Я не пью спиртного…
— В самом прямом. Добегалась ты, красавица. Даже не знаю, что с тобой делать. То ли по рукам пустить, то ли на счетчик поставить…
— Что?! — вскрикиваю я, вскакивая с места. Виски в стакане расплескивается мне на блузку. — Да ты с ума сошел, Родя! Белены объелся?
— Откуда знаешь, как меня зовут? — изумляется он. — Справки наводила?