И вот теперь сама Ви в таком же положении. Какая-то рабыня. Ее продали, не спросив ее воли, ее желания. И как этот зверь станет ее использовать — ведомо лишь богам…
И кто знает — вдруг у него тоже есть ревнивая жена? Волчица, которой порешить соперницу — что травинку растоптать?.. Среди волков уж точно никто не заступится и не станет переживать за пришлую рабыню-человечку.
Глава 9
Так они шли еще пару часов. А потом оборотень объявил привал и перекус. Интересно, он сейчас пойдет охотиться на зайцев? Сдерет с бедного зверька шкурку заживо и сожрет сырым?
К удивлению Виреллы, Фернир охотиться не стал. Вытащил из-под широкой полы кафтана кожаный мешочек. Совсем небольшой. Сунул руку внутрь — и достал кусок ароматной буженины! Большой и тяжелый… Который совсем не мог уместиться в таком маленьком мешочке…
А следом — головку сыра, буханку хлеба — да не черствых сухарей, а свежего и душистого, словно только что из печи! Виреллу аж обдало теплом, исходившим от буханки.
И даже маленькую скатерку, свернутую в несколько раз. Ви поняла, что стала очевидцем некой запредельной магии. В их мелком провинциальном городке магов почти не было. Несколько лекарей, да и те больше пользовались отварами да порошками.
Чары использовали только за приличную плату — и в непростых случаях. Слишком много сил отнимало колдовство. Среди простых людей ходили слухи, что сами знахари платили ни много ни мало — днями своей жизни. Потому и не практиковали чары в лечении. Кому охота губить себя самого ради чужого спасения? Да и ради денег не особо.
Другой магии, кроме лекарской, Вирелла и вовсе не видала. Хотя слышала истории о разных чудесах и диковинах. И вот у нее на глазах творилось самое натуральное волшебство!
Девушка зачарованно смотрела, как Фернир расстилал скатерку, раскладывал на ней мясо, хлеб и сыр. Нож он отстегнул с пояса. Ловкими быстрыми движениями, не примеряясь, отсек тонкие, идеально ровные куски. Сложил бутерброды. Подвинул пару к Вирелле.
— Ешь. Захочешь добавки — не стесняйся, еще нарежу.
Девушка сглотнула слюну. Но не притронулась к зазывно пахнущей пище. Выжидающе смотрела на оборотня. Тот заметил ее взгляд, поднял бровь.
— Думаешь, отравлю? И зачем оно мне надо? Переводить добротную еду, когда можно спокойно перерезать горло?
Вирелла вздрогнула. Перед глазами вновь встала картинка, как легко и четко он нарезал бутерброды. А ведь и верно. Что мешало ему так же непринужденно отсечь ей голову? Хоть мечом в заплечных ножнах, хоть этим самым кинжалом. Он с легкостью бы одолел ее и тем, и другим. И голыми руками.
Это и так понятно. Но он мог подсыпать ей чего-то другого. Того, что заставляет людей терять голову и забывать, что они творят. Такому Ви тоже не собиралась поддаваться.
Кажется, волчара уловил и эту ее мысль. Хмыкнул.
— И дурманить мне тебя тоже ни к чему. Хотел бы — взял силой в любой миг.
Девушка вновь затрепетала. И тут зверь был прав. Она вся в его власти. Ни к чему прибегать к ухищрениям. Он может сотворить с ней все, что ему вздумается. Убить, лишить девственности, продать или подарить другому. Так решила родная мать.
Слезы вновь подступили к глазам. Прежде чем она всхлипнула, оборотень поспешно бросил:
— Ешь давай, сколько можно повторять? Хватит себя жалеть! Раз до сих пор не зарезал, не снасильничал — чего бояться-то? Будешь голодом себя морить — силенок сбежать не хватит!
Теперь Вирелла сама хмыкнула. Ну-ну, можно подумать, пара кусков буженины ей помогут против него. Но упрямиться дальше не стала. Взяла душистую краюху с сочным мясом и сыром, надкусила. И уплела за обе щеки.
Второй кусок тут же отправился следом. Оборотень усмехнулся и нарезал еще несколько, не дожидаясь ее просьбы. Когда оба насытились, он свернул скатерку и засунул обратно в колдовской мешочек. А затем поглядел на Ви… будто ждал чего-то.
— Ничего сказать не хочешь?
— А надо?
— Нда. Твоих мать с дядей надо самих высечь, за то что воспитали такую невежу. Или у вас во всем городе не принято благодарить за еду?
Теперь усмехнулась Вирелла.
— Вообще-то не принято. Рабам. Ни разу не слышала, чтобы раб говорил хозяину спасибо за пищу. Хозяин кормит раба, чтобы тот мог исправно служить и не издох. Это все равно что обувь почистить или кафтан заштопать. Не будешь ведь ходить в грязном и дырявом. Так и полудохлого раба держать ни к чему.