— А что тебе понадобилось в моем доме? Если ты не покушался на мою племянницу, зачем тогда пришел?
— За ней. За твоей племянницей.
— Ты не получишь ее!
— Твоя сестра решила по-другому. Покажи! — приказал он матери.
Та развернула перед братом дарственную, которую только что написала. Тот пробежал взглядом по пергаменту и выругался.
— Ты спятила?! Зачем?!
— Он может ее спасти, — прошептала женщина. — Пусть он возьмет ее. С нами она будет страдать… и быстро умрет. Он ей поможет.
— Кто он, бесы его возьми?!
Сотник обращался к сестре, но пришелец ответил сам:
— Фернир Волчье Пламя из клана Тарх.
Глаза сотника изумленно расширились.
— Волчье Пламя? Клан?.. Ты — оборотень? Родич отца Виреллы?!
— Нет! — рявкнул пришелец, с неизменной ненавистью, стоило сравнить его с погибшим волком. — Я не родич ему!
— Тогда зачем ты пришел за Виреллой?
Волк хмыкнул.
— Захотел наложницу-полукровку. Твоя племянница… молода, красива и умна! — он сморщил лоб, припоминая материнские похвалы. — У меня будет юная дева согревать постель. А она перестанет хворать со мной и дольше проживет. Никто не внакладе. Поэтому задавай свои вопросы поскорее — а потом я заберу девушку и уйду в свои земли. Так решила ее мать.
Сотник переводил взгляд с оборотня на сестру и потом на злополучную дарственную. Затем опустил арбалет и подал знак стражникам. Те последовали его примеру. Фернир Волчье Пламя тут же убрал меч в заплечные ножны.
— Рассказывай, что случилось на площади. Что за вихрь налетел на тебя?
— Это называется дормаши. Чародейский фантом, который творят колдуны волчьего племени. Его насылают настичь и убить выбранную жертву. Кто-то из моих врагов решил устранить меня таким образом. У меня их достаточно. Оружие дормаши — хлыст. Если ты внимательно осмотришь погибшую старуху, поймешь, что ее убило не колющее оружие, а гибкое. При мне, как ты видишь, лишь меч.
— Ты мог выбросить его или спрятать магией, — буркнул сотник.
— Мог. А еще я мог перебить тебя и твоих людей, а затем беспрепятственно уйти из твоего города, не вдаваясь в объяснения. Но ты прекрасно знаешь, что волки не убивают людей, если те не нападают первыми. Потому и опустил арбалет, услышав мое имя. Старая женщина просто угодила под хлыст дормаши — и погибла. Мне жаль, что так случилось. Если бы ей можно было помочь, я бы помог. Но она умерла мгновенно. Радуйся, что дормаши не задел больше людей.
— Ты привел его в наш город!
— Мне жаль, — повторил оборотень Фернир. — Приношу тебе и твоему городу клятву, что отыщу создателя фантома и убью его жесточайшей смертью. Он заплатит и за гибель престарелой женщины, и за иные злодейства. Наверняка на его совести хватает преступлений. Привести его в твой город, чтобы вы судили его по своему закону, не могу. У волков свое правосудие. А от вашего человечьего негодяй тут же скроется магией. Потому доверь возмездие мне. Я знаю в нем толк — поверь.
Сотник растерянно смотрел на оборотня, не зная, что еще сказать теперь. В этот момент в комнате раздался новый голос. Фернир услышал его в первый раз — но в груди что-то заныло, странно и болезненно… как будто голос уже звучал некогда в его прошлом. Далеком и позабытом.
— Мама, дядя… что происходит?
Глава 6
Медленно, нарочито размеренно Фернир повернулся на голос. Рыжеволосая Вирелла приподнялась на постели, опираясь на локоть. Потрясенно смотрела на толпу мужчин, заполонивших ее спальню. С девичей стыдливостью подтянула одеяло свободной рукой до самых плеч.
Кизара бросилась к дочери, обняла.
— Ви! Как ты, деточка моя?! Где болит?
— Нигде. Мама, почему здесь стража?
Дядя девушки немедленно махнул рукой подчиненным, приказывая уйти. Один за другим стражники покинули спальню. Они остались вчетвером: Вирелла, ее мать, дядя и оборотень.
— Все хорошо, милая! Никто тебя больше не потревожит. Ты точно хорошо себя чувствуешь?.. Ничего не болит, совсем?!
Девушка залилась пунцом до корней волос.
— Мама, прекрати! Я же не ребенок!
Каждой косточкой Фернир чуял, насколько она права. Не ребенок. Совсем.
Он вглядывался в глаза, которые до сего момента видел только закрытыми. Огромные, прозрачно-зеленые, они напоминали бездонное озеро. Оно манило погрузиться в него глубоко-глубоко… почти утонуть.
Похоже, Вирелла совсем не сознавала, что едва очнулась от изнурительного недомогания. Ни следа слабости не осталось — лишь злость и протест, что мать сюсюкается с ней при взрослых мужчинах.