— Ждала.
— Чего?
— Посмотреть, как вы войдете в хижину.
— Сомневаюсь, что она беспокоилась о моей безопасности и благополучии, — саркастически заметила Рэнди. — Вероятно, она решила, что вы намерены переспать со мной.
— Она права.
Рэнди вскинула голову, не зная, шутит ли Ястреб или говорит серьезно. Он не шутил. Когда он повернулся и взглянул на нее сверху вниз, его лицо напряглось. Одним движением он притиснул Рэнди к дверному косяку.
— Вам придется сначала убить меня, — еле слышно выговорила она.
— Вряд ли. — Он дотронулся легким волнующим поцелуем до ее губ. — Через минуту вы согласитесь отдаться мне в обмен на безопасность своего сына, миссис Прайс.
— Вы не причините вреда Скотту.
— Но вы в этом не уверены. С трудом сглотнув, она попыталась отвернуться.
— Вам придется взять меня силой. Ястреб с намеком прижался к ней нижней частью тела.
— Не думаю. Сегодня я наблюдал за вами. Некоторые наши обычаи оказали на вас особое воздействие. Сейчас ваша кровь не менее горяча, чем моя.
— Нет!
Сдавленный протест Рэнди он заглушил поцелуем, заставляя ее приоткрыть губы. Проворный язык Ястреба завладел ее ртом быстрыми, легкими толчками, которые сменились восхитительными неторопливыми движениями, напоминающими совсем о другом.
Тяжело дыша, он оторвался от ее губ и впился в шею, втягивая тонкую, нежную кожу губами.
— Вам понравилось сидеть на земле и видеть над головой ночное небо. Вам понравилось кутаться в одеяло, чтобы согреться.
Проведя поцелуями дорожку вниз по шее Рэнди, он запечатлел яростный поцелуй на гладком склоне ее груди.
— Вы полюбили нашу музыку, ее древние, языческие, соблазнительные напевы. Вы ощутили ее волнующий ритм вот здесь. — Он приложил ладонь к ее левой груди, лаская ее сначала агрессивно, а затем все нежнее, слегка потирая затвердевший сосок.
Внутренний голос Рэнди настойчиво повторял: «Нет, нет, нет!» Но когда Ястреб вновь завладел ее губами, она жадно ответила ему, потянувшись языком к его языку. Она запустила пальцы в его густые темные волосы. Скользнув ладонью по ее спине, Ястреб прижал к низу своего живота место слияния ее бедер.
Он застонал:
— Почему я хочу тебя?
Сознает ли он, что задал вопрос вслух, подумала Рэнди. О том же она могла спросить себя. Почему ее тело отзывается на эти прикосновения, когда ей полагается не испытывать никаких чувств, кроме отвращения? В какой момент желание сменило страх? Почему ей хочется прижаться к нему, а не оттолкнуть?
Он торопливо выдохнул:
— Я хочу тебя. — И Рэнди задрожала от возбуждения, а не от омерзения. — Будь ты проклята! — выпалил он. — Ты — мой враг. Я ненавижу тебя. Но я тебя хочу. — Пробормотав еще какое-то гортанное слово на родном языке, он издал полный страсти стон и снова положил руку на талию Рэнди, привлекая ее к себе.
Но уже в следующую секунду Ястреб оттолкнул ее и вытер рот тыльной стороной ладони.
— Сколько мужчин у тебя было до меня? — рявкнул он. — Сколько мужчин пожертвовали своей гордостью и чистотой ради нескольких минут сладкого забвения между твоими бедрами? — Он отпрянул от нее, словно боясь запачкаться. — Нет, я не настолько слаб, миссис Прайс!
Развернувшись, он пересек веранду и спустился с крыльца. Рэнди на ватных ногах ушла в хижину, захлопнула за собой дверь и обмякла, прислонившись к ней. Закрыв лицо ладонями, она коротко и часто всхлипывала без слез. Ее грудь отяжелела от неутоленного желания. В то же время ее охватывало отвращение к самой себе. Она содрогалась от ярости, вспоминая несправедливые обвинения Ястреба.
Как он посмел упрекать ее, не зная правды? Как посмел целовать?
И почему она отвечала на поцелуи?
Наконец Рэнди опустила руки и уставилась в темноту комнаты, которую рассеивал только тусклый лунный свет, льющийся сквозь окно.
В одном она была абсолютно уверена: нельзя ждать, пока Мортон выполнит условия индейцев. Пришло время брать инициативу в свои руки. Ради блага Скотта и своего собственного надо как можно скорее улизнуть от Ястреба О'Тула.
Она разработала план побега, но он настолько зависел от всяких случайностей, что едва ли мог считаться продуманным. Все в нем решала цепь мелких совпадений, слишком во многом Рэнди полагалась на удачу. Однако ничего лучшего ей не удалось придумать. Желая действовать немедленно, пока решимость в ней не ослабла, она намеревалась пренебречь риском и осуществить свой план.
Этот план вызрел в ее голове после нескольких часов вышагивания по хижине. Рэнди порадовалась неожиданной вспышке памяти. Неизвестно по какой причине она вдруг вспомнила, что видела, как юноша, которого Ястреб назвал Джонни, вышел из сарая, и сообразила, что внутри стоят машины.
Позднее, вечером, она заметила, как Джонни выскользнул из сарая, прижимая к груди бутылку виски. Насколько ей было известно. Ястреб ничего не видел. Вместо того чтобы присоединиться к остальным за ужином, Джонни скрылся в темноте вместе с бутылкой.
Пристрастие этого юноши к спиртному было трагедией. Рэнди с досадой думала о том, что придется сыграть на чужом горе, но это был ее единственный жалкий шанс. Вполне разумно было предположить, что Джонни пренебрег своими обязанностями и оставил ключи по крайней мере в одной из машин, с которыми работал сегодня.
Если ей удастся пробраться в сарай незамеченной, если она обнаружит машину с ключами, если машина окажется исправной, если она заведется, возможно, ей удастся отъехать достаточно далеко, прежде чем ее хватятся.
Рэнди было о чем задуматься. Она не знала, где находится, хотя догадывалась, что где-то в северо-западной части штата, где местность была более гористой. Она не знала, насколько хватит топлива в машине. Ее деньги остались в сумочке, а сумочка — в поезде.
Но со всеми этими затруднениями можно было справиться, если возникнет необходимость. Прежде всего требовалось сбежать из поселка.
Чтобы привести свой план в исполнение, она выбрала предрассветный час, вспомнив, как читала где-то, что за час до рассвета сон бывает особенно крепким. Ястреба О'Тула нельзя причислять к обычным людям, но она не могла допустить, чтобы такая мелочь лишила ее решимости. Кроме того, ей требовалась темнота, но вместе с тем предрассветная — чтобы видеть, что она делает и куда едет. Рэнди не хотелось включать фары — значит, придется рассчитывать на естественный свет.
Первым препятствием, с которым она столкнулась, стала необходимость разбудить Скотта. Он хныкал и зарывался в одеяло, пока она пыталась растолкать его. Рэнди не хотелось пугать ребенка, но на счету была каждая минута.
— Скотт, дорогой, прошу тебя, проснись, — мягко настаивала она, и мальчик в конце концов сел, не переставая хныкать. — Тише, тише! — убеждала его Рэнди, поглаживая по спине. — Знаю, сейчас рано, но ты должен проснуться немедленно. Ну, сделай это для мамы. Это очень важно.
Он протестующе забормотал и принялся тереть грязными кулачками глаза. С трудом сохраняя самообладание, она отказалась от мысли сделать ему замечание — вероятно, оно вызвало бы истерику. Вместо этого Рэнди решила воззвать к жажде приключений.
— Сейчас мы поиграем с Ястребом, — прошептала она.
Мальчик перестал кукситься. Вытянувшись в струнку, он заморгал.
— Поиграем?
"Господи, прости мне эту ложь», — мысленно взмолилась Рэнди. Она никогда не лгала сыну, какой бы неприятной ни была правда. Она надеялась только, что Скотт будет настолько рад возвращению домой, что простит ее.
— Да, но в эту игру играют бесшумно. Ты не должен издавать ни звука. Ты же знаешь — индейцы все слышат.
— Когда они в лесу, они слышат зверей в своих норах, насекомых под землей и все такое?
— Правильно. И ты должен вести себя очень-очень тихо, иначе Ястреб найдет нас, и игра будет окончена.