Передергиваюсь, когда липкий порочный взгляд чиновника скользит по моему телу. Клауд чувствует это — он вообще все чувствует, все оттенки и изменения моего настроя, — и тут же легко заводит меня к себе за спину.
Тут же берет фужер с шампанским у проходящего мимо официанта, расправляет плечи, и я чувствую, как он натягивает на лицо одну из самых своих широких улыбок. Мы направляемся прямо к этому пожилому пропойце с огромным животом, который руководит городом. Он тоже улыбается нам, и одновременно похлопывает девчонку по обтянутому ярко-желтым платьем заду. Та заливисто смеется, привлекая внимание к своей персоне, но никто и ухом не ведет — это вечеринка для своих, никто не сделает большие глаза от того, что мэр пришел с очередной любовницей.
— Как вам вечер? — вопрошает Клауд.
— Отличная идея провести эту ночь у тебя! — подмигивает ему мэр.
— Есть желание поохотиться? — улыбается Клауд.
Мужчина вздыхает и кивает на спутницу, которая во все глаза разглядывает Клауда.
— Не в этот раз. Все наказания розданы, пусть ночь катится своим чередом!
— Да восторжествует справедливость! — тостует фужером с шампанским Клауд, и к нему присоединяются все присутствующие.
— Да восторжествует справедливость! Да восторжествует справедливость! Да восторжествует справедливость! — несется изо всех углов.
Мэр довольно оглядывается, отмечая всех, кто поднял фужер, стакан, бутылку. И тут же спотыкается на мне. Потому что я молчу. Очень красноречиво. Лицо его сразу же вытягивается. Он щурится, открывает рот, чтобы что-то сказать, но Клауд, заметив это, тут же приходит мне на помощь, помогая сгладить неловкость:
— Пусть девочки пошепчутся, а нам есть о чем переговорить с вами!
Он отталкивает меня, я морщусь, но иду в другую сторону зала. Так, чтобы он мог меня видеть, но также и так, чтобы я могла отвернуться и не видеть его. За мной увязывается собачонка в желтом платье — подружка главного в городе.
Мы доходим до барной стойки, в сравнительно пустой угол, берем себе по стакану с пуншем. Немного алкоголя мне не повредит: уж очень тяжело даются мне эти ужасные ночи вместе с мужем.
— Ну, каково это — быть женой Клауда? — пищит девчонка, решив наладить светский диалог.
Смериваю ее презрительным взглядом сверху вниз, но та, похоже, совсем не понимает, о чем я.
— Ну, как это — трахаться с таким крутым парнем каждую ночь? — шуршит она соломинкой, опуская ее в земляничный пунш.
Закатываю глаза, но та не отстает.
— Клауд самый главный в городе, все это знают, — делится личной мудростью она. — Он руководит всеми бандами в городе. Мой пупсик, — хихикает она в сторону мэра, — подчиняется его словам. Это сразу видно. Когда Клауд звонит, мой малыш сразу же меняется в лице, и всегда берет трубку. Всегда! Даже когда ерзает на мне. Ну, ты понимаешь, о чем я.
Она противно хихикает, а мне хочется закрыть уши и сбежать подальше от этого фальшивого внимания куда-нибудь подальше, а лучше всего — в лес.
— И Ночь Справедливости тоже придумал он, — продолжает неугомонная девчонка. — Я это узнала совершенно случайно. Но, знаешь, нисколько не удивлена. Такое крутое дело. Такая офигенная идея. Такая важная ночь. Это мог придумать только он.
Я делаю из стакана глоток побольше и даже не чувствую в пунше алкоголя. Можно налить еще.
— Если есть на свете дьявол, то имя ему — Клауд, — выдавливаю хрипло из себя, едва дотронувшись до маленькой царапины на горле, которая осталась от ночной пробежки, когда он полоснул когтем, пуская мою кровь чтобы сделать наш секс еще более животным.
— О да, — смеется она, покачивая головой как китайский болванчик. — Он очень, невероятно крут. Благодаря ему я уже вторую ночь использую по назначению. И знаешь, как?
Она снова хихикает, к слову, невероятно противно, и я беру еще один стакан, чувствуя, что могу не сдержаться и ударить ее по лицу свободной рукой. Издалека вижу, как Клауд морщится — чувствует мое неудовольствие. Он едва заметно неодобрительно качает головой, и я понимаю его без слов: мне нужно быть доброжелательнее с подружкой мэра, это все-таки политический интерес, политес.
А к слову, если мэр скажет Клауду, что хочет меня, муж подложит меня под этого старикашку? Интересно было бы увидеть его реакцию.
Снова пью, чтобы не думать об ответе.
— В прошлую Ночь Справедливости, — доносится до моего воспаленного сознания голос профурсетки, — я заказала у охранников папика своего бывшего. Заплатила немного, намекнула только, что он хочет снова начать со мной встречаться. Уже наутро его нашли в лесу.