Сохранившиеся письма Фотия, увы, опровергают это суждение Орловой — он не был бессребреником, его жгло честолюбие и гордыня. При всей своей харизме, обличительном пафосе, Фотий был лишен, как писал М. Корф, самого главного — «христианского и особенно монашеского смиренномудрия». Действительно, с одной стороны, Фотий предстает перед нами как суровый аскет, страстотерпец, он борется против «чревобесия» (обжорства) монахов, молится часами, спит в гробу, а с другой стороны — любит драгоценные ризы, золото, комфорт, просит Орлову прислать ему лебяжьего пуха для зимней одежды, а иногда требует обновить и надоевшую ему обивку в том самом гробу. В 1820 году за скандальную проповедь против мистиков его выслали из столицы. Он был переведен в Новгородскую губернию, стал игуменом скромной обители — Деревяницкого монастыря, чем был страшно огорчен. В письме к Орловой Фотий с горечью стенает: «Бедный Фотий! Ты, после четырехлетнего подвижнического и славного течения в звании законоучителя — только игумен! Ты, после жалованья 1200 рублей и всего готового прочаго, на 200 рублей посажен жить и о всех беспокоиться, внемли и терпи вся...»
Но уже через несколько лет он, настоятель древнего новгородского Юрьева монастыря, самодовольно сообщал Анне: «Я теперь зело богат, в богатые ризы облекусь, живу в великолепном доме и гуляю на добрых конях». Все эти метаморфозы стали возможны благодаря богатствам и связям графини Орловой, тому влиянию, которое Фотий распространил на нее. Фотий довольно быстро овладел ее душой и подавил волю графини, благо она сама этого желала. Монах обращался к ней непривычно — на «ты», был суров, даже груб, часто ругал ее за излишества и роскошь, к которой она привыкла. Его письма неслучайно казались ей апостольскими посланиями, да и он сам придавал им такую форму: «Богомудрая девица Анна! Слышал я, убогий, что ты ищешь Царствия Божия и правды Его; оно близ тебя есть. Да отверзутся твои очи тебе и ты узришь, Анна, яко Мария, Христа. Собирай сокровище некрадомое на небесах, утешай плачущих, отирай слезы сирых, питай нищих, не оскудеет Господь тебе подавать». Конечно, Фотий указывает действительно истинный путь спасения, по которому шли и идут многие люди. Орлова-Чесменская стала одной из самых щедрых благотворительниц, финансировала миссионерскую деятельность среди язычников Поволжья, жертвовала на храмы по всей стране. На ее деньги возводили иконостасы, серебряные раки для мощей святых, по всей стране строили новые церкви, восстанавливали разрушенные.
Вместе с тем Фотий пользовался как ее богатствами, так и ее влиянием в обществе для упрочения своих позиций и своего благополучия. Благодаря связям Орловой он вернулся из новгородской ссылки в Петербург, встречался с императором Александром I, которого пугал опасностями, проистекающими от врагов православия. Некоторые историки считают, что во многом под влиянием Фотия император решился на издание знаменитого указа 1822 года о запрещении масонских и иных тайных обществ, братств и сект. Точно известно, что противники министра духовных дел князя А. Н. Голицына успешно использовали энергию Фотия для низвержения этого некогда влиятельного при дворе человека и закрытия в 1824 году его министерства. В августе 1822 года Фотий стал игуменом Юрьева монастыря, причем эта знаменитая в истории Великого Новгорода обитель, находившаяся в запустении, сразу же зажила новой жизнью. Поспешно ремонтировались ее стены и церкви, срочно возводился новый собор, церковная утварь засверкала бриллиантами и золотом из орловской сокровищницы. Из Петербурга и других мест непрерывно прибывали обозы с провиантом и припасами для юрьевской братьи, которая множилась и толстела. Правда, внутри стен монастыря порой происходили дела неблаговидные, и светским властям приходилось вмешиваться, чтобы навести там порядок. Особую скандальную известность приобрела история 1832 года с пресловутой Фотинией — актрисой из какого-то петербургского театра, которая поселилась в созданной Фотием прямо в монастыре больнице для «бесных» — одержимых бесом, — да потом и сошлась с молодым келейником Фотия. Разгорелся скандал, этим делом заинтересовался губернатор, а потом и Третье отделение — политический сыск. Несмотря на сопротивление Фотия, о котором стали говорить как о любовнике заезжей актерки, девицу пришлось отправить в женский монастырь.