Но матушка, сидевшая в Петербурге и пребывавшая во власти своей честолюбивой мечты, настаивала. Тут также оказалось, что и шестнадцатилетняя дочь ее оказалась весьма прыткой и не по годам прагматичной, что, конечно, понять можно: такое было дано ей воспитание и такая высокая ставка на кону — корона одной из великих мировых держав. Ради этого многое можно было простить, а когда нужно, то и потерпеть: «Брат находит, что император слишком стар. Но разве мужчина в тридцать восемь лет стар? Он находит его некрасивым? Но я не придаю значения красоте в мужчине. По его словам, он неопрятен? Я его отмою. Он глуп, у него дурной характер? Великолепно! Он был таким в 1805 году, впоследствии он изменится». Так передала речь дочери (а может, досочинила от себя?) Мария Федоровна в письме к Александру. Женщины были упорны, но и Александр был непреклонен...
Неизвестно, кто бы победил в этом семейном споре, но тут у Романовых пошла голова кругом от новой, обрушившейся на них напасти. Как черт из табакерки выскочил еще один жених Катиш, да какой! Набравший силу император Наполеон решил развестись со своей бездетной супругой Жозефиной и искал по всей Европе достойную своего положения партию. И вот, желая сделать приятное себе и своему новоявленному другу Александру, с которым они только что якобы подружились на плоту под Тильзитом, император французов стал (через посла в России Коленкура) зондировать возможность своего брака с... Катиш! Сам царь оказался в весьма щекотливом положении — сомнительная тильзитская дружба только начиналась, Франция была как никогда сильна, прямо отказывать Бонапарту было непросто, да и объективно говоря, для Александра было ясно, что родство с Наполеоном предполагало новый, выгодный России — после всех поражений и щипания французскими поварами нашего двуглавого орла в Тильзите — поворот в международных отношениях. Да, конечно, государь понимал: корсиканец — грубиян, парвеню, узурпатор, зато он — гений. Наконец, ставка тоже немалая и для Катиш — ведь она будет французской императрицей, это не хуже, чем быть австрийской. В общем, Александр не отказывал, но и не давал согласия — тянул и в разговоре с посланником Наполеона Коленкуром ссылался на волю матери, которая для него, послушного сына, была, как он утверждал, законом. А тем временем Мария Федоровна и Катиш встали, как гвардейцы, в каре и отчаянно отбивали атаки Александра и проклятого Буонопарте. И в первый раз Наполеон, к своей досаде, потерпел поражение в заочной битве с Марией Федоровной (забегая вперед, скажем, что будет еще одно победное для нее династическое «сражение»)...
Естественно, тактикой «обороняющейся» стороны была затяжка времени с ответом. А Наполеон между тем спешил — в семейных делах он поступал так же решительно, как и на поле боя. В конце концов ему надоело ждать, и после повторного сватовства (уже к другой сестре императора Александра — Анне Павловне) он плюнул на Петербург и посватался к принцессе Марии-Луизе, дочери того самого австрийского императора Франца, брак которого с Катиш из-за противодействия ее брата не состоялся. Но в те месяцы, еще сражаясь с «иродом», Мария Федоровна понимала: сопротивляться долго нельзя, нужно было срочно найти альтернативную партию для Екатерины, чтобы избежать французского сватовства. В итоге неожиданно в мужья Катиш был взят принц Ольденбургский Петер Фридрих Георг.