О том, что было с несчастной «порушенной невестой», можно только догадываться: девушка была в отчаянии, она считала себя опозоренной. В сущности, она стала невинной жертвой самонадеянности бабушки, бестолковости русских дипломатов, которые не сумели предупредить надвигающуюся дипломатическую катастрофу. Словом, Александра надолго заболела...
Формально разрыва со шведами действительно не было — перед отъездом короля и регента в Стокгольм 22 сентября был подписан русско-шведский меморандум, согласно которому спорная проблема о вероисповедании невесты должна быть снята после официального признания короля совершеннолетним. Вскоре из Стокгольма было получено радостное известие, что глава шведской церкви архиепископ Упсальский и весь конклав епископов «решили единодушно, что религия будущей королевы не может быть препятствием к браку». Но и этого оказалось недостаточно: король продолжал упорствовать, вызывая раздражение Екатерины II, а после ее смерти в ноябре 1796 года — и отца Александры, императора Павла I. Он, не без оснований, считал, что во всех неприятностях, постигших семью Романовых, виновата исключительно его матушка, покойная императрица, не знавшая удержу своим амбициям и капризам и поручившая такое ответственное дело, как династический договор, своему безмозглому любовнику Платону Зубову. Раздражение Павла I перешло в гнев, когда в 1797 году из европейских газет русскому двору стало известно, что король Густав IV Адольф, не прерывая переговоров с русскими дипломатами, вдруг посватался к принцессе Фредерике Баденской, приходившейся родной сестрой великой княгине Елизавете Алексеевне — супруге Александра Павловича. В итоге невестка Павла I оказалась в крайне неловком положении, а на шведском сватовстве был окончательно поставлен крест.
Впрочем, история короля Густава тоже оказалась невеселой. Правил он до 1809 года, пока группа офицеров не совершила государственный переворот. Король был арестован и посажен под арест. Вскоре риксдаг объявил Густава IV Адольфа низложенным. Затем была принята новая форма правления государства, которая существенно ограничила королевскую власть. В некотором смысле Россия отомстила за Александру Павловну — переворот стал возможен из-за сокрушительного поражения, которое потерпела Швеция в войне с Россией в 1808 — 1809 годах, после которого от Швеции была отторгнута Финляндия, ставшая частью Российской империи в виде княжества Финляндского. А сам бывший король прожил еще тридцать лет и умер в Швейцарии в 1837 году. Как бы чувствовала себя Александра в положении низвергнутой королевы, мы не знаем, но для России и Романовых вся эта ситуация стала бы большой головной болью и, возможно, поводом — скажем так — к «недружеству» России со своим северным соседом с последующим вмешательством в его внутренние дела, которые рассматривались бы в этом случае как несомненно наши дела. Так, известно, что в 1830 году, узнав о восстании бельгийских провинций Нидерландов, император Николай I намеревался бросить туда русскую армию — ведь супругой нидерландского короля Виллема II была его сестра (и сестра Александры) Алша Павловна. Однако польское восстание 1830 года помешало российскому императору навести порядок во владениях зятя и воспрепятствовать образованию самостоятельного королевства бельгийцев.
Наконец, через три года после конфуза со шведским сватовством, в октябре 1799 года, в Гатчинском дворце все-таки состоялась свадьба Александры, но уже с другим женихом. Она была выдана императором Павлом I за австрийского наследника престола — эрцгерцога, палатина (то есть правителя) Венгрии Иосифа, двадцатитрехлетнего брата императора Франца II, который сам придумал просватать Иосифа за Александру. Он был добрый, но неловкий и застенчивый человек. Свадьба была, как всегда при русском дворе, пышная, но над всей этой церемонией как будто витала тень несчастных событий осени 1796 года. Как писала современница, прощание Александрины с родителями было душераздирающим: Павел, не скрывая слез, плакал и повторял, что «не увидит ее более, что ее приносят в жертву... государь полагал, что вручает дочь своим недругам. Впоследствии часто вспоминали это прощание и приписывали все его предчувствию». Александра же упала в обморок. 21 ноября 1799 года императрица Мария Федоровна провожала молодых до Кипени, первой станции на Рижской дороге. Потом это она делала еще много раз, отправляя своих дочерей в неведомый для всех мир будущего.