— Может, ты поизучашь меня так же, как твоя сестра, м?
— Увы, твоя необычность не вызывает к меня такого бешеного восторга, как у нее, — произнесла Ксанис, размеренно лаская эльфа рукой, пока тот не излился ей в ладонь.
— Что же тогда тебя во мне привлекает? — улыбнулся он, ощущая расслабленное блаженство после разрядки. Трандуил встал, ополаскиваясь, помог омыться ей и оделся полностью.
— Сама не знаю. Возможно, ты сам, а не твоя внешность? — размышляла Ксанис. — Ангидил же… Она большой ребенок, который все никак не повзрослеет. Она ни разу ещё не выходила за пределы города и ей интересно абсолютно все.
— У нас эльфы твоего возраста считаются совсем юными, не говоря о твоей сестре. Мы взрослеем куда медленнее… — сказал он. — А что там, за пределами города? Сколь велико ваше царство?
— У нас непозволительная роскошь оставаться так долго детьми. Илитиири считается полностью взрослым в тридцать. В среднем мы живём около пятисот лет. Хотя можем прожить и тысячу-полторы. Но это в основном жрицы и иже с ними. Воины зачастую не доживают и до ста, — объяснила Ксанис. — А царство… У нас не царство, а республика. Всем правит парламент. В него входят великие матери десяти первых домов. А глава всего этого шабаша — верховная жрица. Ее голос самый весомый. Она не может единолично принять решение, но может наложить вето. Потом идут голоса матерей первых пяти домов. Ну и остальные… А большое ли все это… За стенами города необъятное Подземье. Часть коридоров наша, часть принадлежит дворфам-свирнебли. Территории давно поделены, хотя периодически из-за обвалов или воспламенения природного газа география немного меняется и возникают вопросы.
Подземелья казались Трандуилу мрачными и пугающими, и он сам если и хотел покинуть их, то только чтобы сбежать. Одна Ксанис и удерживала его от этого (помимо охраны и ворот, конечно же).
— Демократия — худший из видов правления, — проворчал эльф. — Голоса толпы разрозненны, один хочет одного, другой — другого, нет единой властной руки, что удерживает простых эльфов от безумств… И потом, женщины должны бесконечно ругаться между собой и спорить. Усобицы между вашими домами доказывают это. Эльф убивает эльфа, что может быть страшнее? Я в свое время увел свой народ прочь от тех сородичей-эльдар, кто не видел в убийстве соплеменников зазорного.
— А разве в монархии меньше усобиц? К тому же, когда к власти приходит наследник, пусть и великих предков, но сам темный как ночь и дурной как дорога, разве это будет процветанием? К тому же наши усобицы совершенно не вредят нашему развитию. Подземелья вообще давно отказались от монархии. Она сохранилась лишь у полоумных гоблинов, но и те живут на верхних ярусах и сюда не спускаются, а если и спускаются, то долго не живут… У дворфов тоже республика. Только в их парламент входят представители ремесленнических гильдий. У них и аристократии давно нет.
Трандуил упрямо повторил, что убийство соплеменников отвратительно, но в словах о праве голоса у ремесленников была правда. Впрочем, среди его народа ремесленников почти не было: эльфы зарабатывали разве что продажей леса и выделкой шкур.
— Любой наследник может обучиться искусству править за те тысячи лет, что находится подле отца. Но я понимаю, вы живете меньше, чаще воюете и у вас не так. Но потом, если король видит, что сын его недостоин, он может выбрать в правитель другого сына, или, если их нет, одного из военачальников… Ну, не будем спорить, — он легонько пожал ее руку. — И все же, мне так тоскливо сидеть взаперти. Я к этому не привык.
— Зачем такие сложности? Парламент проще и удобнее. Это как плата за прогресс. Наши ремесленники, насмотревшись на гномов, тоже требуют себе права и учёта их мнений. И хоть и с диким скрипом, но система поддается. Роль церкви так же слабеет. Ещё несколько столетий и, если ничего не изменится, церковь останется церковью, но влиять на светскую власть не сможет. Великие матери уже не слишком прислушиваются к мнению верховной жрицы, но традиции пока ещё слишком сильны. Гномы пошли дальше и вообще пришли к идее атеизма. Многие из них отрицают существование богов как таковых. И в этом есть определенный смысл. Когда ты можешь загнать дыхание земли в трубы, поворачивать реки и управлять молниями, то зачем иные боги, когда ты сам практически божество? Хотя все же я не могу представить жизнь без веры в посмертие, — начала Ксанис. — А по поводу сидения взаперти… Я возьму тебя в подземелья. Матери приказали сегодня на заседании зачистить ряд южных коридоров, а она поручила это мне. Все это может затянуться на несколько дней, а оставлять тебя одного, учитывая утренний инцидент… Но если ты думаешь сбежать там, то оставь эти мысли. Подземелья дикое место. Тебе повезет, если сможешь в одиночку дойти до развилки коридора. Там живут такие твари, о которых ты никогда и не слышал. А из света только эти зелёные сапрофиты на стенах. Ты ничего не будешь видеть. В отличие от хищников подземелья. Они видят либо излучаемое тобой тепло, либо вовсе слепы и полностью полагаются на слух и обоняние. И поверь, к своим условиям они приспособлены в разы лучше тебя.
Отказываться от возможности покинуть опостылевшие покои и город Трандуил не собирался. Ему хотелось размять мышцы и доказать самому себе, что все еще не разучился управляться с оружием. Так что ему вернули наконец меч и одежды воина. Меч был его, чему альв был несказанно рад, пусть даже Ксанис и предлагала взять что-то из ее арсенала. Одежды же были местные и Трандуил чувствовал себя непривычно, затянутый по горло в плотную черную кожу. Хотя он и не мог не отметить, что не смотря на свою относительную легкость, броня отлично справлялась со своей задачей и, к тому же, совершенно не сковывала движения, ему было непривычно в них. Одежда Ксанис, как и иных воинов в ее отряде совершенно не различались. Разве что красной повязкой на плече.
Покинув город, они сразу же свернули в один из ближайший ответвлений. Ксанис держалась первой, продвигаясь вперед и давая короткие указания. Трандуил осматривался с интересом, насколько позволял слабый-преслабый свет. Кое-где блистали интересные кристаллы. Где-то возвышались странного вида тускло светящиеся огромные грибы.
Постепенно коридор стал уже. Один из солдат Ксанис, который, как понял Трандуил, был кем-то вроде ее заместителя, не доверял белому альву и удерживал с собой. Здесь слишком расплодились твари-полудемоны, похожие на многоножек, и молитвой к Ллос и отравой Ксанис планировала изгнать их. Речь ее была короткой, зато движения осторожными. Скоро они добрались до небольшого зала, и Трандуил увидел, как остальные молча указывают наверх. Там висело нечто, похожее на гроздья странных ягод с бурыми листьями или обрывки тряпок. А потом, присмотревшись, он понял, что это тела странных тварей с уродливыми плоскими мордами. Упыри были куда крупнее обычных мышей. Одна тварь, проснувшись, резко заверещала. Ксанис махнула командиру отряда, и эльф-дроу разжег огонь, бросив в него порошка из мешочка на поясе. Повалил едкий дым, поднимающийся кверху. Эльфы легли на землю. Твари наверху метались, завывали, иногда рядом на камни шлепались их безжизненные тела. Дроу защищались от них, пикирующих сверху, но стрелять наугад было тяжело. Трандуил и вовсе чувствовал себя слепым. У него было преимущество в виде роста, и он использовал его максимально, отойдя в сторону и забравшись повыше, чтобы самому убить часть упырей. Он сносил им голову двумя мечами сразу и не без удовольствия поймал на себе одобрительный взгляд командира; однако тут концентрация яда была чуть выше, и он спрыгнул вниз, чувствуя, как болит голова. Эльфы продвигались вперед, а Ксанис делала ему выговор за своеволие, объясняя, как опасна отрава. Они изучали сузившийся коридор дальше. Внезапно впереди раздалось низкое глухое рычание — этот монстр явно был покрупнее тех, что встречались раньше.