Кстати, о рубинах. Гриффин нахмурился.
Трудно представить себе похитителя, который оставил бы при жертве драгоценности стоимостью несколько тысяч фунтов. Да и увозить пленников в их собственной карете с фамильным гербом тоже не очень-то умно.
Черт!
– Это ты…
– Что, простите? – Мать в притворном недоумении приподняла брови.
– Это сделала ты: что-то подсыпала мне в вино за ужином, а потом меня затолкали в карету. – Гриффин нервно провел рукой по волосам. – Господи, как ты до такого дошла?
Герцогиня, устремив взгляд в окно, пожала плечами. Вернее сказать, это был лишь легкий намек на движение: его мать не снизошла бы до такого пошлого жеста, как пожимание плечами.
– Ты бы никогда не поехал добровольно, даже если бы я попросила.
Невероятно!
Грифф закрыл глаза, напомнив себе, что мать у него только одна, как у всех смертных. Это она носила его в своем чреве и рожала в муках. Впрочем, лучше не думать о физиологии. Безуспешно попытавшись заставить себя забыть, что его мать женщина и у нее имеются лодыжки, он спросил:
– Где мы?
– В Суссексе.
Суссекс. Одно из немногих графств в Англии, где у их семьи нет никакой недвижимости.
– И с какой целью, смею спросить, мы так торопились попасть в Суссекс?
Едва заметная улыбка заиграла на губах герцогини.
– Чтобы ты встретился с будущей невестой.
Грифф лишился дара речи.
– Ты… Ты… Что за бес в тебя вселился? Тебе нечем себя занять? Как тебя назвать после этого?
– Смею напомнить, что ты восьмой герцог Халфорд, – с достоинством сообщила ему герцогиня. – Я знаю, что для тебя это мало что значит. Кутежи, карты, бесцельное прожигание жизни, а все это год за годом, – ты словно задался целью порочить имя, которым гордились многие поколения твоих предков. Самое меньшее, что ты можешь сделать, это дать жизнь новому поколению, к воспитанию которого я еще смогу приложить руку. На тебе лежит ответственность за…
– За продолжение рода. – Грифф закрыл глаза и ущипнул себя за переносицу. – Мне об этом уже говорили. Неоднократно.
– В этом году тебе исполняется тридцать пять, Гриффи.
– Да. Из чего следует, что я несколько староват, чтобы продолжать звать меня Гриффи.
– И, что еще важнее, мне уже пятьдесят восемь, а значит, необходимо обзавестись внуками до того, как сойду в могилу. До того, как мы оба станем старыми и дряхлыми.
Грифф расхохотался.
– Если бы преклонные годы могли заставить тебя угомониться, я был бы только счастлив. Скажи, что мне сделать, чтобы старость тебя одолела?
– Не дождешься, – с насмешливым блеском в глазах парировала герцогиня.
Грифф вздохнул. Мать есть мать, и другой такой женщины не сыскать во всей Англии. Господь, как видно, изваял ее по особому образцу. Подобно драгоценным камням, что так ей полюбились, она представляла собой уникальную комбинацию внешнего лоска и внутреннего огня.
Большую часть года мать и сын жили порознь – лишь на время лондонского сезона Грифф перебирался в семейный особняк. И, как показала жизнь, даже несколько месяцев в году под одной крышей с матерью были для него испытанием.
– Я долго терпела, – продолжала гнуть свое герцогиня. – Но теперь отчаялась. Ты должен жениться, причем в ближайшее время. Я находила для тебя самых завидных столичных невест: красавиц, умниц – но ни одна не смогла тебя соблазнить. И тогда мне стало ясно, что не в качестве дело, а в количестве.
– В количестве? Ты толкаешь меня в секту, где мужчины могут иметь жен сколько угодно?
– Не говори глупости!
– А я-то понадеялся…
– Ты несносен! – чуть заметно, как положено герцогине, скривив губы, констатировала мать.
– Спасибо. Я очень стараюсь.
– Это заметно. Если бы ты только прикладывал столько стараний к чему-то иному.
Грифф закрыл глаза. Скучнее и утомительнее разговора, чем диспут, начинающийся с вопроса матери: «Когда ты женишься?» – был лишь один – под общим названием «Ты одно сплошное разочарование». Только в этой семье «сплошным разочарованием» считался тот, кто осуществлял грамотное и эффективное управление гигантским состоянием, включавшим шесть поместий, несколько сотен наемных работников и тысячи арендаторов. С точки зрения большинства его успехи впечатляли, но Халфордам этого было мало. Для того чтобы добиться признания в собственной семье, надо по меньшей мере реформировать парламент или найти новые торговые пути в Патагонию. А без этого – увольте, никакие заслуги не в счет.
Гриффин устремил взгляд в окно. Пейзаж изменился – не иначе какой-то захолустный городок. Грифф опустил оконное стекло. Воздух пах морем и зеленью.
– Очень симпатичное местечко, – констатировала герцогиня. – Опрятное и тихое. Могу понять, почему оно так полюбилось молодым леди.