— Да тут и знать ничего не надо! Достаточно на них посмотреть!
Дженнет посмотрела — тем более, что пары приостановились перед следующей фигурой. Сьюзен держала Роланда за руку и что-то горячо ему шептала. Почувствовав ее взгляд, оба обернулись — и Дженнет от мгновенно вспыхнувшего чувства стыда готова была провалиться сквозь землю. Она еле дотерпела до конца танца и устремилась к креслам.
— Вам плохо, мисс Холл? Душно? Жарко? — устремился за нею Ричард Ольстен.
— Да, мне душно и жарко! — отвечала она. — Прошу меня извинить, но здесь действительно нечем дышать…
— Вот уж не согласен! Бал только начался, духоты особой нет, да и жары тоже. Мисс Холл, я полагал вас намного крепче! Надеялся, что мы протанцуем до двух-трех часов ночи!
— Не забывайте, мистер Ольстен, что я обещала вам всего два танца, и один уже закончился!
— Так за чем же дело стало? Пообещайте мне еще несколько танцев! Четвертый, например.
— Нет-нет, мистер Ольстен! Это предосудительно — все время танцевать только с одним партнером! Что подумают люди? Как это будет выглядеть? Это неприлично!
— Это не прилично для посторонних людей, но если вы хотите говорить со мной откровенно, то я вам скажу… Конечно, я собирался сделать это по-другому, в присутствии ваших достопочтенных родителей, по всей форме, но, раз вы меня вынуждаете из-за такой малости поступаться своими принципами, я готов пойти вам на эту уступку. Думаю, присутствия вашего брата будет более, чем достаточно для формального объяснения!
Дженнет похолодела. Она догадывалась, что крылось за столь напыщенным заявлением, и не хотела верить своим ушам.
— О чем вы говорите, мистер Ольстен? — пролепетала девушка.
— Дабы наше поведение не выглядело предосудительно в глазах общества, я собираюсь прямо сейчас, в неформальной обстановке, сделать то, что намеревался совершить немного позже по всей форме, — он выпрямился, одернув сюртук. — Я собираюсь серьезно поговорить с вами и вашими родственниками относительно своих намерений! Будьте уверены, что в отношении вас они самые честные и серьезные.
— О нет! — вырвалось у Дженнет.
— Понимаю, бал — не то место, где совершаются подобные сделки, однако, помня о приличиях и заботясь о вашей репутации, я просто вынужден форсировать некоторые события! Извольте подождать здесь, пока я отыщу вашего брата и повторю свое предложение в его присутствии!
И прежде, чем девушка успела вымолвить хотя бы слово, Ричард Ольстен исчез в толпе гостей. Джон Холл со своей партнершей, сестрой Ричарда, тоже был среди танцевавших и отыскать его не составило бы труда. Дженнет была в отчаянии, торопливо размышляя, как поступить, и в тот момент, когда она уже почти решила покинуть зал, чтобы хоть на несколько минут оттянуть неизбежное, рядом возник молодой человек, и голос, который она узнала бы из тысячи, поинтересовался:
— Вы еще не забыли о вашем обещании, мисс Холл?
Дженнет развернулась навстречу Роланду Бартону так стремительно, словно ее дернули за плечо:
— Да?
— Вы обещали мне танец, — он протянул руку. — Слышите? Уже музыка…
В самом деле, только что зазвучали первые аккорды, и Дженнет с готовностью оперлась на предложенную руку:
— Я готова.
Они были последней парой, занявшей свои места, и пропустили начало первой фигуры, но, кажется, это их не интересовало. Дженнет наконец-то могла в открытую смотреть на своего партнера, не сводя с него глаз, любоваться каждой черточкой его лица. За время их разлуки Роланд Бартон немного загорел, у него суше стали черты лица, чуть острее скулы, а вокруг глаз появились мелкие морщинки — наверное, от того, что ему часто приходилось всматриваться вдаль. Но все равно он оставался самым красивым мужчиной на свете, и даже собственный родной брат сильно уступал ему в этом отношении.
— О чем вы задумались? — был его первый вопрос.
— О вас, — не медля ни минуты, отозвалась Дженнет.
— Вот как?
— О нашей последней встрече, — быстро поправилась девушка. — И о последовавшей за нею разлуке. Четыре месяца — это так долго!
— Три с половиной, — поправил он.
— Надо же! Я не считала, — Дженнет покраснела. — Для меня время тянулось так медленно, что я могла бы поклясться, что жду уже четыре года.
— И вы в самом деле были готовы ждать?
— Новой встречи? Сколько угодно!