Тем временем Трава, склонив голову набок, выслушала что-то, предназначенное лишь для ее ушей и, подойдя ближе, протянула гостье руку:
«Идем со мной!»
Дженнет подчинилась. Тем более, что Пока энергично закивала головой:
— Иди-иди!
Друидесса привела гостью к одной из хижин, отогнула рукой плетеный из травы полог и пригласила внутрь. В шалаше было тесно, но уютно. Постелью служила охапка веток и листвы, в изголовье лежал клубок мха, теплый и пушистый. Вместо домашней утвари ее роль играли плоские камни. Кое-что было подвешено на сучках под потолком. В их числе — гнилой корень, светившийся слабым голубоватым светом.
Хозяйка дома знаками показала Дженнет, что она может и должна снять капор, шляпку и обувь, бережно свернула их и положила в ногах постели. После чего расставила перед нею несколько глиняных мисок. В одной были пресные лепешки, в другой — россыпь свежих ягод, а в третьей, самой глубокой, обнаружилось молоко.
«Ешь. Пей. Ты голодна».
Лепешки были размером с две ладони, толщиной с палец и легко ломались. Дженнет съела три, закусив ягодами и запив молоком. Трава наблюдала за нею, сидя в углу и обхватив колени руками. На ее бледных губах играла задумчивая улыбка. Она не пошевелилась, пока гостья не покончила с трапезой.
«Ложись. Отдыхай. Ты устала!»
— Но мне надо…
«Отдыхай. Остальное потом!»
Сказать по правде, после долгой прогулки и сытного обеда Дженнет и так клонило в сон, и она не позволила долго себя упрашивать.
— Спасибо. Вы очень добры, — пробормотала она, устраиваясь на ложе поудобнее.
Он уже научился угадывать, когда к нему приходит королева. Только она навещала знатного узника, постоянно именуя его своим повелителем и королем. Но королей не содержат в темнице! Нет, Роланд помнил историю — его хорошо учили! — и знал, что, например, в заключении побывали Карл Первый, а до него — Эдвард Второй, а еще раньше — сам Ричард Львиное Сердце, не говоря уже о том, сколько знатных узников в свое время перебывало в Тауэре. Но, кажется, все они перед этим были свергнуты с престола, и впереди их ждала казнь или пожизненное заключение. Никого не сажали в тюрьму для того, чтобы сделать королем. Роланд чувствовал себя так, словно его заперли в золотую клетку. И королева Мэбилон была одновременно его невестой и главным тюремщиком. Она приручала его, как дикого зверя, но для чего?
Переплетенные стебли на стене зашевелились, оживая и расползаясь в стороны, словно покрытые листвой змеи. Затем проступили очертания двери. Роланд насторожился. Это могла быть только она, Мэбилон, красивая и опасная, с холодными лиловыми глазами и удивительно белыми, искрящимися как снег, волосами. Но она никогда не приходила так поздно.
В комнате сгустился полумрак, хотя окон не было. Светильники тут гасли сами, повинуясь какому-то внутреннему распорядку. В сумраке белые волосы королевы казались еще белее, на их фоне ее лицо и глаза казались темнее обычного, а платье мерцало и переливалось, вызывая в памяти воспоминания о Средиземном море и светлячках на волнах. Из коридора лился яркий свет, а ткань просвечивала так, что ничего не скрывала — талию, плечи, бедра, ноги…
Мэбилон неслышно переступила порог, и стена сомкнулась за ее спиной — остались лишь светящиеся линии.
— Ты спишь, мой повелитель?
— Нет, — Роланд встал, коротко кивнул головой, приветствуя гостью. — Ваше величество, чем я обязан столь позднему визиту?
— А разве королеве нужен повод, чтоб лишний раз увидеть короля? — она запрокинула голову, с вызовом глядя на него.
— Мы виделись сегодня, — он припомнил еще один урок языка в обществе трех придворных дам и двух пажей.
— А я успела заскучать. Твой голос, твои глаза… Мне нужно видеть их, мне нужно тебя слышать! О, если бы ты знал, как одиноко мне в сумрачных моих покоях! Там так тихо! Я слышу только лишь свое дыханье — ни звука больше. Призвать фрейлин? Но они мне надоели!
— Сочувствую, ваше величество, — он коротко кивнул головой. — За эти недели я сполна узнал, что такое одиночество, когда практически не с кем словом перемолвиться. Кажется, что предпочел бы даже присутствие своего злейшего врага — лишь бы услышать человеческую речь.
— О да! Я знала, что мы поймем друг друга! — пылко воскликнула королева, кинувшись ему на грудь. — Мы — родственные души! У нас одни желанья и мечты! Нам свыше суждено быть вместе! Я так мечтала, так ждала однажды ощутить присутствие другого рядом — того, кто одиночество разделит, кому смогу доверить я биенье сердца, свои мысли, чувства и кто доверит свои чувства мне.