Гавин с шагавшими за ним войсками приблизился к воротам замка. Салек застонал и заскрежетал зубами, когда Гавин не остановился на безопасном расстоянии, а подскакал настолько близко, чтобы можно было переговорить с людьми, собравшимися на стенах замка.
— Ты привел нас, чтобы убить. Неужели ты думаешь, что они откроют тебе ворота?
Гавин улыбнулся!
— Они их откроют, или это сделаю я.
— Если останешься жив.
Не обращая на него внимания, Гавин повысил голос, чтобы было слышно тем, кто стоял на стенах:
— Вы будете сдаваться?
Один человек подошел поближе к краю:
— Сдаваться? Кому? От чьего имени вы пришли?
— Я - Беринхард. — Он знал, что его имя ничего не говорит лорду Мортону, но не мог воспользоваться никаким другим, не в этом случае.
Ответом ему была посланная одинокая стрела, за которой раздался стон, и юноша, державший его штандарт, упал с седла. По сигналу разъяренного Га-вина Салек послал людей на помощь мальчику. Губы Гавина сжались. Лорд Мортон очень пожалеет, если безоружный юноша умрет.
Презирая опасность, Гавин подстегнул лошадь, подъехал ближе и снял свой шлем.
— Посмотри на своего завоевателя, лорд Мортон, может, это твоя смерть.
Ветер шевелил его темные волосы, а солнечный свет отражался в голубых глазах. Люди, хорошо его знавшие, ощутили холодок при этих его словах. Беринхард не проигрывает. Салек вздохнул и приказал лучникам вложить стрелы в луки, приготовившись послать смертоносный град, если какой-то глупец в замке ответит на вызов Гавина.
Они не осмелились, и Гавин повернулся к ним спиной.
— Разбиваем лагерь. Только вне досягаемости стрел. У них нет пушек. — Это будет первое, что он сделает, чтобы обеспечить безопасность владения. Снабдит его артиллерией.
В течение часа Салек позаботился об удобствах для Гавина, как он это делал обычно. В палатке были поставлены стол, кровать, лампа, не роскошно, конечно, но и не так, как на обычных стоянках на полях сражений.
Гавин улыбнулся, просунув голову внутрь палатки:
— Ты заботишься обо мне, как о старике, Салек. Я так размякну.
— Это голова у тебя размякла, — проворчал Салек. — Ты думаешь, что ни одна стрела не пробьет твою толстую шкуру?
Гавин засмеялся. Салек сердился всякий раз, когда считал, что Гавин подвергался опасности.
— Но пока не пробила, — рассудительно заметил он, зная, что этим только подливал масла в огонь.
Салек вскочил на ноги и взглянул на Гавина:
— Но это не потому, что ты хоть немного заботишься о своей собственной жизни!
— Да, — согласился Гавин. — Я хорошо знаю, что твоя бдительность хранит меня. Я буду более осторожным.
— Лжец, — отозвался Салек, уже перестав сердиться. — Ты даже не знаешь, что такое осторожность.
— Держу пари, я смогу научиться довольно быстро, если ставки будут высокими.
Салек наполнил тазик водой из серебряного кувшина и положил рядом с ним полотенце. Покачав головой, он вышел из палатки посмотреть, как обстоят дела кругом. Гавин больше заботился о чистоте, чем о безопасности.
Мало что привлекло внимание Салека вокруг палатки. Костры горели возле каждого небольшого холма, где отдыхали небольшие группы воинов. Мерцающие блики огней, казалось, задерживали наступление темноты. Салек обратил внимание на замок, который им предстояло захватить. Когда-нибудь он станет хозяином такого же места. Это была мечта, о которой он не рассказывал никому, даже Гавину, который знал о нем больше, чем кто-либо еще. Его не страшила мысль о годах, которые понадобятся ему, чтобы собрать достаточно денег. Пока же он был доволен тем, что путешествовал и сражался вместе с Беринхардом. Когда появится седина, тогда для человека и наступит время подумать об уютном местечке, где можно провести последние годы своей жизни.
Гавин присоединился к нему, и они подошли к отдыхающим воинам, перебрасываясь шутками с теми, кто участвовал вместе с ними во многих сражениях, и знакомясь с теми, кто впервые пойдет в бой под командованием Гавина.
Гавин знал, что они обсуждали его, так же как и он сам обсуждал бы любого, от руководства которого зависела его жизнь. Он не боялся, что они могут счесть его не совсем подходящим. Хотя он, может, и не много знал о светских манерах, он хорошо знал свое место и роль на поле брани, умел мысленно поставить себя на место противника. И это умение помогало ему одерживать победы в сражениях.
Этой ночью, однако, он меньше думал о предстоящих днях, а больше о прошедших днях и о Риа. Он пытался представить, как у нее дела, добралась ли она до Атдаира, думает ли она о нем. Мелкая изморось падала ему на лицо, такая же холодная, каким был ее прощальный взгляд, брошенный на него, и улыбка раскаяния появилась у него на губах. Если она и думала о нем, то в мыслях своих не щадила его. Ее взгляд, печальный и задумчивый, скользнул от него к блондинке, прижавшейся к нему, и сразу стал холодным и отдаленным. Нет, если ока и думала о нем, то, скорее всего, с презрением.
— По крайней мере, — пробормотал он, — она не безразлична. — Салек бросил на него недовольный взгляд, который не ускользнул от Гавина. Он пожал плечами. — Да, — признал он, — мои мысли витают в другом направлении, заняты другой осадой, но они обе составляют одно целое.
— Не позволяй девчонке забивать себе голову, иначе ты потеряешь все и не сможешь отвоевать Галлхиел.
— Я сохраню разум при себе, — сухо отозвался Гавин, — если только это успокоит тебя. — Ночной ветер стал пронзительным и холодным, и он с тоской подумал о теплой постели леди Беатрис. Но он быстро отогнал прочь эту мысль. Нужно было завоевать замок. — Приведи мне утром какого-нибудь жителя, желательно толкового.
Салек нисколько не удивился. Ничто из того, что делал Гавин перед сражениями, больше не удивляло его.
— Ладно. Будет исполнено.
Они расстались, и Гавин направился к палатке, где лежал его знаменосец. Человек, сидевший возле него, печально покачал головой. Лихорадка сотрясала небольшое тело. Гавин долго сидел возле мальчика и поклялся отомстить тому, кто выпустил эту стрелу.
Он спал не очень хорошо и встал задолго до рассвета. Вскоре он уже всматривался в тревожные глаза мужчины, который был на несколько лет старше его.
— Как тебя зовут?
— Рос.
Гавин спрятал улыбку. Мужчина не был дружественно настроен, он также не проявлял ни малейшего признака покорности или угодничества. Салек сделал хороший выбор.
— Тебе не нравится новый хозяин, Рос?
— У Чарена было много хозяев. — Рос, все еще настороженный, немного расслабился. Его не собирались бить там, где он стоял, да и светловолосый гигант не причинил его семье никакого вреда. Он даже был более менее почтителен с его женой, хотя она и стукнула его граблями, увидев своего мужа с заломленными назад руками. Гигант развязал ему руки, когда они вошли в палатку.
— А ты видел многих хозяев?
Рос изучающе взглянул на него.
— Я должен заботиться о земле, у меня нет времени ни на что другое. Один лорд или другой, все равно, если я занят только своей скотиной.
Гавин задумался, покачиваясь на каблуках.
— Я не лорд.
— Хозяин Чарена для меня лорд.
На этот раз Гавин позволил себе улыбнуться.
— Тогда я буду твоим новым лордом. — Он стал серьезным. — Кто будет сражаться против меня?
Рос знал, что от него хотели.
— Вам придется следить только за стенами, мой лорд. Больше ниоткуда не будет опасности.
Услышав это, Гавин удивился:
— Неужели никто из людей Чарена не будет сражаться за своего господина?
— Мы послушные овцы, мой лорд. Лорд Мортон до этого не нуждался ни в ком из нас.
— Ты сторонник англичан?