Но все стоило того. Хотя бы ради того, чтобы он мог сказать: «Позовите лорда Чилтона. Я привез ему его племянницу».
Один стражник торопливо подчинился жесту капитана гвардии. Ковелл с любопытством посмотрел на капитана, думая, как тот отреагирует, когда Ковелл займет его место. Похоже, он будет просто убит этой новостью.
Бранн Райланд не стал ждать, когда его племянницу приведут к нему. Он вышел вперед, на нем был костюм из тончайшей шерсти черно-серебристого цвета. Не обращая внимания на девушек, сидевших верхом на лошадях, одна из которых была близка к обмороку, а вторая тихо всхлипывала, он остановился перед Ковеллом и стал разглядывать девушку, сидевшую впереди него. Она была красива, черты ее лица напоминали Дару, сходство было настолько сильным, словно его сестра сидела здесь. Но у этой девушки были черные волосы. И глаза, серебристые глаза, которые молча проклинали его.
— Ты дочь моей сестры, — медленно заявил он, точно заверяя самого себя, что так оно и было.
Девушка подняла подбородок:
— Я дочь своего отца.
Бранн Райланд услышал зов в ее голосе, увидел враждебность и презрение в ее лице. Он улыбнулся, точно насмехаясь над собой. Неужели он действительно думал, что эта девочка могла вернуть назад все эти растраченные годы? Она была дочерью своего отца. Она не может вернуть Дару и вернуть ему его молодость.
Он медленно повернулся к Ковеллу, ничто не отражалось на его лице.
— Так ты оказался удачлив, не так ли?
Ковелл ничего не ответил, неожиданно подумав, не оказался ли он в дураках. Не убьют ли его сейчас?
Но нет, Райланд улыбался, хоть и с горечью.
— Ну что ж, мой капитан, давай посмотрим, принесет ли тебе твое сердечное желание больше удовлетворения, чем мне.
— У меня есть еще одно, мой лорд. — Ковелл даже сам удивился своей смелости, затаив дыхание, когда Чилтон снова повернулся к нему, приподняв одну бровь. Ковелл махнул рукой в сторону молоденькой служанки, которая начала плакать, как только они въехали в ворота, уверенная в том, что ее жизни теперь пришел конец, раз они оказались в руках англичан. — Эту девушку — себе в жены.
Бранн с безразличием пожал плечами.
— Возьми ее. Да и лошадей тоже. Мне это не нужно. — Он взглянул на слуг, выбежавших из дома. — Проводите внутрь мою племянницу и ее компаньонку и позаботьтесь о них.
Они молча расступились перед ним, и он прошел в свой кабинет, плотно закрыв двери из орехового дерева. Он ожидал от девушки ярости. Он ожидал, что она будет его ненавидеть. Но чего он совсем никак не ожидал, так это полного безразличия, которое он ощутил, когда смотрел на нее. Он надеялся почувствовать родство, какое он чувствовал к Даре. Но Дара ушла, а ее дочь не могла заменить ее. Что же теперь ему делать с этой девушкой?
Глава 16
Мальчик спрятался в тени, глядя на мать испуганными, беспокойными глазами. Она сидела на полу на холодном камне, ее взгляд был устремлен на языки пламени в черном камине, застывшее тело мерно раскачивалось взад и вперед в каком-то почти гипнотическом движении.
— Он должен умереть, вполголоса повторяла она. — Лаоклейн Макамлейд должен умереть.
Дверь позади нее со стуком отворилась, и вошел Макамлейд, высокий и грозный. На нем была кольчуга воина, голову украшал рыцарский шлем, острый конец которого защищал переносицу его орлиного лица. Меч жутко сверкнул в руке, когда он занес его над женщиной.
Охваченный одновременно страхом и яростью, мальчик рванулся вперед, забыв, что у него только небольшой короткий кинжал, не сравнимый со снаряжением и мечом Макамлейда. И тут он неожиданно заметил щель в прочных звеньях кольчуги и ударил туда; короткое лезвие вонзилось между ребер Макамлейда как раз в тот момечт, когда огромный меч начал опускаться со страшной силой. Враг, которого так долго боялись и ненавидели, пошатнулся, а затем тяжело рухнул на пол.
Женщина медленно повернулась, и мальчик почувствовал прилив радости за гордость и благодарность, которые, как он знал, он наконец-то увидит у нее на лице. Однако когда женщина повернулась, ее прямые растрепанные волосы превратились в длинные локоны, а смотревшие на него глаза из темно-голубых сделались серебристо-серыми. Изумление во взгляде этих серебристых глаз сменилось болью, которая, в свою очередь уступила место ненависти, — Риа Макамлейд смотрела на человека, убившего ее отца…
Гавин вскочил в постели, пот струился у него по спине, резкие спазмы сжали живот. Нет, это просто слабость. Сумасшествие. Лаоклейн Макамлейд должен умереть. Не стоит думать о девчонке.
Густая изморось объединила усилия с безлунной темной ночью, скрывая действия небольшой группы людей возле самого основания стены замка. Даже Салек, находящийся всего в десяти шагах от них, с трудом мог различить людей, забрасывавших камнями маленький ручей. Его мысли витали далеко, он вспоминал истории из далекого прошлого.
Чарен преследовал его так же, как в свое время что-то преследовало его предков, и всегда с одним из двух исходов. Либо они находили свою собственную гибель, либо встречали спутницу жизни. Салек не вспоминал об этих историях с тех пор, как был ребенком, сидевшим на коленях своего дедушки. Он думал, что это просто рассказы, не относящиеся к его жизни. Ни один из членов их семьи, те, кого он помнил, не испытывали на себе то, что он чувствовал сейчас, и Салек никогда не считал себя «обреченным», как Гавин Макамлейд. Он не мог понять, почему эта интуиция или предвидение не затронули несколько поколений, но сейчас это невозможно было отрицать.
Он беспристрастно проанализировал все возможности, включая и то, что Чарен может оказаться роковым местом его гибели. Притяжение было таким волнующим, как притяжение женщины к мужчине, хотя оно исходило от замка.
— Сэр, — к нему подошел один из воинов, — поток перекрыт.
Удовлетворенно кивнув, Салек пошел взглянуть, какую преграду они соорудили. Несколько тонких струек просачивались под массивные стены Чарена, вся остальная вода поднялась и, выйдя из берегов, заливала землю между рекой и замком.
— Отличная работа, — наконец произнес Салек. — Собери людей, и возвращайтесь в лагерь, пока лучники не увидели нас на рассвете.
Салек подождал, когда последний человек исчезнет в густом тумане, поднял руку и прижал ладонь к камню. Он был захвачен появившимися ощущениями и думал: неужели каждый человек в мгновение перед смертью ощущает такое же приятное чувство полной завершенности. Если бы это было так, то никто не испытывал бы страха перед смертью. Теперь он понимал, почему его предки следовали своей судьбе, принимали ее. Он не ушел бы сейчас, даже если бы сам Гавин приказал ему.
Он возвратился в палатку Гавина и снова ничего не сказал о странном притяжении замка Чарен. Он увидел, что Гавин без устали расхаживает по маленькому пространству палатки.
Гавин взглянул на него:
— Сделали?
— Да, но я все-таки сомневаюсь, что этот ручей — единственный источник воды для замка.
— Вполне возможно, — признал Гавин. — Но часто маленькие случайности помогают выиграть войну.
Спустя несколько минут после появления Салека вошел слуга с теплым хлебом и дымящейся едой. Салек заворчал, садясь напротив Гавина: