Мало что изменилось за прошедшую неделю, кроме того, что он еще сильнее увлекся подругой своей племянницы.
Он больше не мог сдерживать свое чувство; это стало ясно в один из вечеров, когда он смотрел на нее, как она смеялась и разговаривала, сидя напротив него за столом.
Она покраснела под его взглядом.
— Вы так смотрите на меня, — застенчиво произнесла она.
— Ты такая прелестная. Ты украсила мой дом. — Он тепло улыбнулся ей. Его обеды больше не были мрачными и одинокими. Улыбка Катри и ее смех доставляли ему удовольствие. Там, где он когда-то торопливо ел в тишине, стремясь поскорее вернуться к своему виски, теперь он медлил, стараясь продлить наслаждение от ее присутствия.
Она улыбнулась в ответ на его слова, покачала головой - темные кудри красиво заблестели при свете свечей.
— Очень скоро вам придется позволить нам вернуться в Шотландию. Я не могу дольше видеть, как несчастна Риа.
Ее голос был мягким, но ему показалось, что в его сердце вонзили кинжал.
— А я не могу дольше вынести мысль, что снова останусь один. — В его кротком взгляде проскользнула боль, от которой он страдал столько лет. Еще не так давно он думал, что ему предназначено судьбой прожить жизнь в одиночестве. Теперь же он был убежден, что это темноволосое дитя Шотландии было его судьбой. Даже его ненависть к этой земле и всему, что было с ней связано, стала ничтожной в сравнении с чувствами, которые он питал к этой девушке. Она олицетворяла собой счастье, радость и красоту, и он не мог потерять ее.
Катри знала, что его душа тянулась к ней, и ее охватывали участие и сочувствие. Ее влекло к нему так сильно, как никогда не влекло ни к одному мужчине, даже германскому наемнику Риа. Но какое будущее могло быть у них? Она была наследницей. Ее отец вряд ли легко смирится с ее потерей. Без сомнения, он перевернет всю Шотландию, разыскивая ее, так же как и отец Риа. Рано или поздно, но поиски приведут их сюда. И что тогда? Сама мысль о том, чтобы оставить Бранна Райланда, ранила ее, но была ли здесь надежда Для их любви?
Конечно, он еще не говорил о любви между ними. Пока об этом говорило ее сердце. Что же касается Бранна, то он говорил только о своем прошлом одиночестве, о своей надежде, что они с Риа могли бы стать родными, о семье, о том, кому он мог бы оставить свое огромное богатство. Ему казалось, что он обречен никогда не иметь своих собственных детей. Но теперь ему, так же как и Катри, было ясно, что Риа никогда не станет для него родной, его семьей. Она только хотела вернуться в Шотландию.
— Риа тоскует по своим родителям, — тихо произнесла Катри, отвлекаясь от своих собственных тягостных мыслей.
— А ты? — спросил Бранн.
Во взгляде Катри застыла удивительная покорность.
— Я - собственность моего отца. Я не видела его с тех пор, как мне исполнилось шесть лет. Порой я думаю, что даже не могу вспомнить его лица. Когда я пытаюсь, то представляю только миниатюрный портрет отца, который у меня есть.
— А что, если тебе никогда не пришлось бы снова увидеть его? Никогда не видеть Шотландии? — Он затаил дыхание, ожидая ее ответа.
— Англия красива, — просто ответила она. — И мой отец оставил меня много лет назад по своему собственному выбору.
Бранн почти испугался того, что он только что услышал, испугался, что она могла подразумевать что-то другое, а не то, что ему нужно было услышать от нее. Он поднялся, обошел вокруг стола и встал возле нее. Она вложила свои пальцы в его протянутую руку и встала со стула. Едва их руки соприкоснулись, как он повернул ее лицом к себе, с надеждой вглядываясь в ее глаза.
— Ты останешься со мной, Катри Мюр? Ты выйдешь за меня замуж и останешься рядом? Может Англия стать твоим домом, а я — твоей семьей?
Катри шагнула к нему, напряженно всматриваясь в его глаза.
— А нам позволят? Я не хочу войны. Пока я жива, боюсь, что мой отец никогда не прекратит меня искать. Я — часть его семьи, а это все, что имеет для него значение.
— Мы что-нибудь придумаем, — ответил Бранн, прижимаясь к ее рту своими губами. Только одна фраза вертелась у него в голове. «Пока я жива», — сказала она. А если ее отец будет думать, что ее больше нет в живых? В этом может быть выход. Будет выход. Он попробует. ***
Было уже довольно поздно, когда Катри оставила Бранна. Она боялась смотреть в лицо Риа, потому что знала, что не может скрыть своих чувств, все отражалось у нее на лице. Она не хотела, чтобы Риа испортила для нее этот момент. Она была влюблена, и человек, которого она любила, отвечал ей взаимностью.
Риа взглянула на нее и улыбнулась:
— Я уж думала, что ты собираешься задержаться внизу на весь вечер.
Катри увидела печаль в улыбке Риа. Ее серебристые глаза казались темными в последнее время, в них редко вспыхивали искорки смеха. Риа Макамлейд была стойкой и жизнерадостной и не впадала в отчаяние, но ее тоска по дому тяжело давила на нее. Катри присела возле нее на кровать, взглянула на накрытый поднос, стоявший рядом на маленьком столике.
— Мне бы хотелось, чтобы ты больше ела. Это было бы лучше, все такое вкусное здесь, — По желанию Риа ей приносили еду в комнату, но это всегда были те же самые блюда, которые ставили и перед Катри, и перед хозяином Чилтона.
— Я ничем не занимаюсь, поэтому и аппетита нет. — Риа спустила ноги с края кровати и встала. — Я думала, что вышивание будет для меня трудной работой, но оно не придает сил. — Она повернулась и посмотрела на свою подругу. — Я хочу домой, Катри, — резко произнесла она, — и если для этого я должна буду перерезать горло Бранну Райланду, я это сделаю.
— Это разобьет мое сердце, — тихо произнесла Катри, желая, чтобы Риа поняла ее, потому что боялась ранить ее своим откровенным признанием.
Риа замолчала, внимательно глядя на нее и изучая отражавшиеся на лице Катри чувства.
— Как ты могла влюбиться в него?
— А как ты можешь не любить его! Он такой хороший, добрый и так страшно одинок.
— Хороший? Да как ты можешь такое говорить? Он захватил нас силой и удерживает против нашей воли.
Катри медленно покачала головой:
— Даже если он и распахнет передо мной ворота, теперь я не уйду. Для меня нет лучшего места, чем это.
Риа медленно опустилась в покрытое пестрым шелком кресло.
— Он умрет за то, что он сделал. — Ее голос больше не был сердитым, он был полон сочувствия к боли, которую, она знала, испытает ее подруга. — Твой или мой отец позаботятся об этом.
Слезы выступили на глазах Катри; она опустилась на ковер возле ног Риа и взяла за руку свою подругу.
— Я не могу вынести эту мысль. Я знаю, было неправильно захватывать нас, но Бранн был таким одиноким человеком. Посмотри вокруг, Риа. Эта комната, эта башня принадлежали твоей матери. Здесь все осталось нетронутым с того самого дня, как она ушла, как он сказал мне.
Риа знала это, хотя ей этого никто не говорил, она не могла понять, как она знала это. Ее глаза помимо ее воли оглядели комнату, обитые дубом стены и мебель, богато блестевшую в свете пламени камина. Множество окон, тянувшихся от потолка до пола, были задрапированы красивой парчой. Полы покрыты коврами, так что холод камней не выстужал тепло комнаты. Ее взгляд вернулся к Катри, все еще преданно смотревшей на нее.
— Он брал меня с собой посетить могилы двух его жен и детей. Мы здесь потому, что его сердце совершенно разбито.
— Так же, как и мое разбито, — тихо ответила Риа. — Неужели один из нас должен страдать, мой дядя или я?
Катри покачала головой:
— Нет. Он позволит тебе уехать. Я только молю Бога, чтобы его не убили за это.
Риа ничего не ответила. Если Бранн Райланд и умрет, то это только потому, что она была захвачена. Не потому, что ее освободят. Но когда? Когда?