Лаоклейн печально покачал своей головой. Он не мог знать ответа на этот вопрос. Его ненависть давно умерла, и хотя его не опечалила смерть Лесли, он и не испытал радости, узнав об этом. Он вопросительно взглянул на Гавина, и Гавин крепко стиснул губы вместо ответа. Лаоклейн повернулся к дочери и нежно сказал:
— Иди, девочка. Это вещи не для женщины, не для моей дочери.
Через мгновение оба забыли о ее присутствии. Га-вин ударил первым, тяжелое лезвие разрезало воздух, неся смерть своей жертве. Но Лаоклейн Макамлейд оказался проворным и легко отскочил в сторону. Металл звякнул о металл, каждый старался одолеть другого. Гавин имел преимущество неустающей юности, но преимущество Лаоклейна заключалось в хладнокровии. Он слишком долго жил, чтобы позволить темпераменту победить себя, кроме того, ему помогало понимание того, что двигало Гавином. Он был убежден, что не поступил бы точно так же на месте Гавина.
Снова меч ударился о меч, рассекая воздух. Лезвие задело плоть, поранив руку Гавина. У него перехватило дыхание от резкой жгучей боли. Но он знал, что рана была легкая, и даже не взглянул на сочившуюся кровь. Но это может принести ему поражение, ведь он будет терять силу из-за потери крови.
Солнце уже полностью поднялось над горизонтом; и пот лился градом с обоих мужчин. Мечи поднимались и опускались, и поднимались снова, сверкая в воздухе. Оба устали, оба были легко ранены. Тонкие струйки крови из многочисленных ран смешивались со струями пота.
Гавин чувствовал непроизвольное восхищение силой и ловкостью старшего мужчины. Они сражались наравне, несмотря на возраст Лаоклейна, Гавин ощущал еще и родство, что смущало и пугало его. Это был отец Риа. От него родилась та женщина, которую любил Гавин. Эта мысль уменьшила его решимость, но он не переставал рубить мечом. Он зашел слишком далеко.
Сердце Риа замирало снова и снова, когда страшные мечи сверкали на солнце. Как бы это ни кончилось, она будет страдать, и не будет ей покоя ни в этом, ни в ином мире. И когда она признала эту мысль, кровь застыла у нее в жилах, она увидела, как ее отец оступился. В мгновение ока он оказался под мечом мужчины, которого она любила больше жизни.
Гавин смотрел на человека, лежавшего возле его ног, но не видел признаков поражения в его лице. Макамлейд спокойно смотрел на сталь, направленную ему в сердце, и Гавин хотел бы также бесстрашно встретить смерть, когда она придет к нему. Он занес руку с мечом. Это был конец.
Тихий стон вырвался у Риа, привлекая к ней взгляд Гавина. Он застыл от немого ужаса в ее глазах.
— Нет, — хрипло сказал он, не веря, что она все время была там, что она станет свидетельницей этого последнего акта, который уничтожит все между ними.
Он снова взглянул на Лаоклейна Макамлейда, но ни положение мужчины, ни его выражение не изменилось. Чувствуя горящий взгляд Риа, все еще устремленный на него, Гавин понял, что он предал свою мать. Он не мог убить этого человека, потому что, сделав это, он убьет Риа. Он был уверен в этом, так же как и в том, что уже убил ее любовь к себе.
Он медленно выпрямился и отбросил меч. Он повернулся и пошел прочь, зная, что одно слово Макамлейда могло обречь его на смерть, но без любви Риа у него не было желания думать о будущем.
Лаоклейн поднялся на ноги, его взгляд не отрывался от лица дочери, когда она смотрела на Гавина, уходящего от нее. Глубоко внутри у него возникло ощущение потери. Выбор был за ней. Но он не чувствовал тревоги за ее выбор, о котором догадывался. Хотя мужчина, которого она любила, только что пытался убить его, Гавин Макамлейд показал себя честным и смелым человеком, способным защитить будущее поколение Макамлейдов.
Дочь повернулась к нему и улыбнулась.
— Я люблю тебя, отец, так же как я люблю маму и Галлхиел. Но я не могу оставить Гавина Макамлейда.
Лаоклейн покорно кивнул головой. Он не знал, как он скажет своей Даре, что не привез их дочь домой. Улыбаясь, он протянул ей руки для последнего объятия.
— Я скоро вернусь с твоей матерью. Я знаю, она не будет спокойна, пока сама не увидит, что ты счастлива.
Риа высвободилась из его объятий, в глазах стояли слезы, но она была счастлива. Прошептав в последний раз «Я люблю тебя», она повернулась, чтобы последовать за мужчиной, которого любила.
Взгляд Лаоклейна натолкнулся на огромного блондина, который подозрительно смотрел на него. Люди не двигались, дожидаясь, когда Гавин Макамлейд дойдет до ворот Чарена.
Мир Гавина рушился. Все, ради чего он жил, ушло. Не было сладостного чувства мести. Не было Риа, которая разделила бы с ним жизнь. Пустота смотрела на него, и он не знал, с чего начать жить.
Он почувствовал легкое прикосновение к своему рукаву и медленно повернулся, боясь поверить, боясь надеяться.
На ресницах у Риа застыли слезы, но в ее глазах светились любовь и нежность, любовь, которую он и не думал увидеть вновь.
— Ты поклялся удержать меня навсегда, Гавин Макамлейд.
Его сердце болезненно сжалось от ее слов.
— Да, милая, я поклялся. — Он посмотрел мимо нее туда, где беспокойно смотрел на них Макамлейд. Она была его. Понимание этого пронзило все его тело. Она принадлежала ему. В это мгновение Гавин Макамлейд понял, что он обрел самое ценное в жизни. Не месть. Не Галлхиел, Риа Макамлейд. С легким сердцем, в котором наконец воцарился покой, он раскрыл объятия девушке, которую любил.
Глава 29
Теплое лето стояло над Чареном, мирным и процветающим. Поля с созревающим урожаем блестели золотом в лучах солнца, Ривер-Клайд сверкала в отдалении.
— Чарен твой, мой друг. Я надеюсь, тебе будет хорошо здесь. — Гавин заметил повлажневшие глаза Салека и молил Бога, чтобы никто из них не размяк от слез. Они видели столько битв, смертей и горя, но никогда не расставались и не думали что их пути разойдутся.
— Путешествуйте осторожнее, — грубовато произнес Салек. Он надеялся служить Гавину до конца своих дней или, по крайней мере, в течение долгих лет. Но у него была жена с ребенком, и семье нужен был дом. Он не мог перевозить Гьёрсал, Кирен и ребенка с одного места на другое. Наступило время стать оседлым, и Чарен сделался для него домом.
Он улыбнулся Риа, которая вернула ему улыбку.
— Я буду скучать по тебе, Салек, — призналась она.
Она также будет скучать по Гьёрсал и Кирен. Но Северная Шотландия была их домом, и она стремилась увидеть ее снова. Она взяла Гавина под руку. Если бы он не решил вернуться в Аирдсгайнн, она бы оставалась в приграничном замке всю свою жизнь, счастливая только оттого, что жила с ним. Но она не жалела о решении, которое он принял. За многие недели, прошедшие после смерти Лесли, Гавин смирился с потерей своей матери, и она знала, что теперь он может вернуться домой и начать все сначала. С ней и с их ребенком.
Гавин похлопал Салека по плечу, стараясь сохранить легкий тон разговора.
— Мы расстаемся ке навсегда, а на время, чтобы восстановить Аирдсгайнн и сделать его тоже процветающим. Риа родит там своего сына.
Кирен улыбнулась, но ничего не сказала. Риа будет любить свою дочь так же сильно, как и сына, которого, она была убеждена, она носит.
Когда Гавин и Риа выехали через ворота, окруженные воинами, что Гавин считал необходимым для безопасности своей молодой жены, Кирен положила руку на плечо Салека:
— Не надо бояться, вы снова будете вместе. Пройдет много лет, но это время обязательно придет.
Кирен видела, как Риа с улыбкой повернулась к своему мужу, в ее глазах светилась любовь. Все одолевавшие Гавина дьяволы были изгнаны. Они были готовы встретить свое будущее. Кирен чувствовала, как мир и спокойствие снисходят на нее. Все было хорошо.