Когда-то подобное наивное доверие могло тронуть Фаулера. Когда-то, но не сейчас. Он слишком долго и слишком безжалостно пользовался Норманом, и теперь ему оставалось только ненавидеть — либо Нормана, либо себя. По привычке он переносил свою вину на пленника и наказывал его за это. Таинственное происхождение Нормана, его таинственные возможности — эти загадки уже не беспокоили Фаулера. Наверное, затуманенный мозг пленника где-то замыкает, и отсюда рождаются гениальные идеи. Фаулер просто принимал это и использовал.
Вполне вероятно, существовали какие-то правила, определяющие, что может и что не может сделать Норман, но правила эти Фаулер так и не смог понять. А потом и вовсе махнул на них рукой. Норман создавал невероятно сложные механизмы, но пасовал перед простейшими задачами.
Также обнаружилось еще одно умение Нормана — он мог безошибочно находить потерявшиеся в доме вещи. Фаулер выяснил это совершенно случайно и весьма порадовался своему открытию: после таких поисков Норман буквально валился с ног. Когда не удавалось придумать ничего другого, а у Нормана оставалось слишком много сил и ясности рассудка, Фаулер просто говорил ему, что где-то потерял часы, книжку или отвертку, и отправлял Нормана на поиски.
Но потом случилось нечто весьма странное и страшное, после чего Фаулер перестал давать Норману подобные поручения. Как-то раз он приказал Норману найти папку с довольно важными бумагами. Норман прошел к себе и закрыл дверь. Долгое время его не было. Наконец Фаулер, потеряв терпение, крикнул Норману, чтобы тот выходил.
Ответа не последовало. После третьей попытки докричаться до пленника Фаулер открыл дверь и заглянул в комнату. Она была пуста. В комнате не было окон, и выбраться из нее можно было только через дверь. Но Фаулер мог поклясться, что Норман не выходил.
В панике он перерыл всю комнату, тщетно окрикивая пленника. Он обыскал весь дом в спешке и нарастающем ужасе. Нормана не было ни на кухне, ни в гостиной, ни в подвале — нигде.
Фаулер был уже на грани нервного срыва, когда дверь в комнату Нормана распахнулась и оттуда, слегка пошатываясь, появился пропавший. Его лицо было бледным и бессмысленным от усталости, но в руках он держал папку.
После этого Норман проспал три дня кряду. И Фаулер больше никогда не пользовался поиском вещей для усмирения пленника.
Шесть месяцев прошли без каких-либо значительных событий, и Фаулер послал Нормана работать над дополнительным устройством для волшебного окна Барнаби. Подкупленная приходящая служанка снабжала Фаулера новостями, кроме того, он старался быть в курсе всех сплетен от их общих друзей. Было ясно, что семью Барнаби сотрясает больше свар и пререканий, чем обычную супружескую чету, но распадаться она пока не собиралась. Волшебного окна было недостаточно.
Норман придумал незаметное приспособление, испускающее ультразвуковые волны, которые вызывали раздражительность и нервное напряжение. Служанка тайком пронесла его в квартиру. Новости, которые стали поступать после этого, куда больше понравились Фаулеру.
В целом на всю затею ушло три года.
А решила исход дела та самая подсветка, которая пришла в голову Фаулеру после достопамятной встречи, когда Вероника впервые рассказала о Барнаби.
Норман работал над прибором довольно долго. Светильники были сделаны чрезвычайно тонко. Чтобы получить нужный оттенок, пришлось изучить цвет кожи Вероники, обои в квартире, расположение окон. У Нормана была масштабная модель комнат, в которых брак Барнаби катился к разводу. Очень долго он думал, под каким углом должен падать свет, чтобы получился наихудший эффект. И конечно, это все надо было делать очень осторожно, ведь нельзя было допустить, чтобы замену светильников в доме заметили.
Наконец с помощью горничной все было сделано как надо. И теперь Вероника, приходя домой, становилась уродиной.
В новом свете она выглядела осунувшейся и усталой. Он подчеркивал каждую ее морщинку и все несовершенства. Ее кожа казалась землистой. Новый свет заставил Барнаби гадать, как он раньше мог считать эту женщину красивой.
— Это ты виноват! — заходилась в истерике Вероника. — Это ты во всем виноват и сам это прекрасно знаешь!
— При чем тут я? — надменно ответил Фаулер.
Он с трудом сдерживал улыбку, уголки рта так и норовили приподняться.
Экран видеофона разделял их, словно оконное стекло. Вероника склонилась к аппарату. От крика у нее на шее вздулись вены. Раньше он этого не замечал. Может, это появилось у нее от постоянных скандалов этих трех лет? Еще он впервые увидел тонкие вертикальные бороздки между ее бровями. После замужества Фаулер видел Веронику всего раза два. Когда ему хотелось повидать ее, он пользовался волшебным окном — так было гораздо приятнее и безопаснее.