Лейтенант был ошеломлен. Все это походило на кошмар.
— Три часа… — пробормотал он.
— Напомню вам, что, согласно признанию умершего террориста, вторая бомба должна взорваться в четыре часа утра. Нам нужно точно узнать ее местонахождение за час до этого срока. По меньшей мере…
— Но, полковник, вы же знаете, что люди этого типа, как правило, ничего не говорят.
— Заставьте пленного заговорить.
— Но он, наверно, фанатик!
— Будьте также фанатиком.
Лейтенант почувствовал, что его загнали в ловушку.
— Хорошо… сначала я использую все методы убеждения. Если они не дадут результата, то прибегну к «сыворотке истины».
Полковник покачал головой.
— Не думаю, чтобы это дало положительные результаты. Мне известны некоторые случаи… Пленный только отупеет и начнет молоть вздор.
— Но тогда… какие же другие средства мне остаются?
— Вы сами их определите в ходе допроса. Важно одно: узнать, где находится вторая бомба. Подумайте о жизнях, которые она погубит, если вам не удастся добиться успеха.
Страшная мысль пронзила мозг лейтенанта.
— Вы считаете, полковник, что я должен руководствоваться принципом «цель оправдывает средства»?
— Это философская проблема. К данному случаю она не имеет никакого отношения.
— Скорее это этическая проблема.
— А данная война вам представляется этичной? Этично подкладывать бомбы в церкви, отели, кинотеатры, колледжи? Отвечайте!
— Конечно, нет!..
Лейтенант почувствовал шум в ушах, словно внезапно очутился на большой высоте.
— В каких пределах я должен соблюдать международные законы, защищающие права военнопленных? — спросил он, едва слыша собственный голос.
— Кто вам сказал, что в данном случае речь идет о военнопленном? Этот человек — террорист, убийца. Он соучастник убийства десятков человек, погибших в кафе «Каравелла». В нашей стране любой суд присяжных приговорил бы этого преступника к электрическому стулу.
— Но как бы то ни было, его сначала судили бы, он имел бы право на защиту.
— Смешно! Ведь речь идет не о том, чтобы выяснить, виновен он или нет. Только что мне позвонили из госпиталя, доложили: пленный на предварительном допросе подтвердил, что взрыв в «Каравелле» устроил он, подтвердил и существование второй бомбы, но отказался сказать, где она находится.
— Следовательно, я могу истолковать ваши слова так, что если обычные методы допроса не дадут результата, я уполномочен применить… — Он замолчал, не решившись произнести зловещее слово.
— Лейтенант, наша армия в принципе не применяет пыток. Но лично я, учтите, как человек, а не как солдат, не поколебался бы вырвать внутренности у этого бандита, если бы это оказалось необходимым для того, чтобы добиться признания, которое нам надо получить как можно скорее. Вспомните, что вы не профессиональный солдат и через несколько дней, вернее, через несколько часов будете окончательно уволены из армии. Подумайте хорошенько об этом и не забывайте, что жизнь многих людей, которые сейчас мирно спят, ценнее в глазах бога и людей, чем хорошее самочувствие, благополучие и даже так называемые «права» преступника. Речь идет не об этике, а о простой арифметике…
— Да, но…
— Что еще, лейтенант?
— Я ведь так и не знаю, в каких границах могу…
— Руководствуйтесь собственными критериями.
— Я еще и солдат. Я выполняю приказания начальства.
— Ну хорошо. Я повторяю свое приказание. Узнайте максимум через два часа, где находится вторая бомба.
— Через два или через три?
— Я передумал. Через два!
Лейтенант понял, что полковник готовит ему западню. Было трудно дышать, все тело болело, шум в ушах не прекращался. Он глядел на полковника как загипнотизированный.
— Майор лично руководит поисками по всему городу. Более пятисот наших людей пытаются обнаружить местонахождение второй бомбы. Их удача будет и вашей, лейтенант, потому что, если они найдут то, что ищут, в течение ближайших двух часов, вы будете освобождены от вашего задания… — Он поколебался долю секунды и добавил: — Конечно, задание не из приятных.
Зазвонил телефон. Лейтенант вздрогнул. Полковник взял трубку и поднес к уху.
— Да. Слушаю… Что? Хорошо. Лейтенант спустится через минуту. — Он повесил трубку. — Лейтенант, пленный ожидает вас в одной из камер в подвале. Майор проводит вас туда. Запомните, что я вам скажу. Допрос будет произведен в строжайшей тайне. Надеюсь, никто из местных властей и в особенности ни один военный корреспондент, наш или иностранный, не пронюхает о том, что произойдет в подвале этого здания.
— Слушаюсь, полковник.
— Значит, все ясно. Для этого допроса в ваше распоряжение поступают наш лучший переводчик и сержант, который раньше служил в полиции и имеет практику… в этом… в этих вещах. Два часа, не забудьте, два часа. Можете идти.
Лейтенант вытянулся, отдал честь и направился к двери. Он уже взялся за ручку, когда вновь услышал голос командира:
— Помните, меня интересуют только результаты, а не методы, лейтенант. Если вы добьетесь того, что нам надо, обещаю не расспрашивать о методах.
После того как лейтенант вышел, полковник уставился на дверь, испытывая не то раздражение, не то неловкость от всего, что он только что сказал и сделал. Он тяжело опустился на диван, закрыл глаза и через несколько секунд погрузился в глубокий сон.