Аннабелл неодобрительно поджала розовые губки.
– Джек, ты не должен возвращаться к воровству. Тебя поймают и опять посадят в тюрьму.
– И как Женевьева будет искать тебя в Глазго? Там тюрьмы очень большие, – заметила Грейс.
– А мне не надо, чтобы Женевьева меня искала, – проворчал Джек. – И я не попаду в тюрьму. Я всю жизнь воровал и никогда не попадался. Кроме одного раза, – добавил он со вздохом. – Я знаю, как что-то схватить и скрыться в темноте. Чаще всего эти люди даже не понимают, что их обворовали. Если ты умный и проворный, то сможешь прекрасно этим жить.
Саймон с любопытством разглядывал старшего приятеля.
– Значит, ты не был умный и проворный, раз тебя схватили?
– Просто я сделал ошибку, – ответил Джек, нахмурившись. – Но больше не сделаю.
– Если ты убежишь, то доставишь Женевьеве массу неприятностей, – заявила Шарлотта.
Все молча переглянулись. Никто не хотел доставлять Женевьеве неприятности. Джек же еще больше помрачнел. Разумеется, он не хотел доставлять Женевьеве неприятности, но не оставаться же здесь… В конце концов ему следовало подумать о себе. Он привык сам о себе заботиться и не собирался менять свои привычки только лишь из-за того, что Женевьева, проявив доброту, забрала его из тюрьмы и спасла от порки, которую хотел устроить ему мерзавец надзиратель. А потом она с риском для себя помогла еще и Хейдону. И сидела возле него, когда он лежал в горячке, и солгала всем, что он ее муж, чтобы спасти от ареста. Да, конечно, она спасла их обоих, но все равно это не значит, что он, Джек, обязан здесь оставаться.
– И если из-за тебя Женевьева попадет в беду, то у нее могут отнять всех нас, – неожиданно сказала Грейс.
– Не может быть! Неужели?! – воскликнул Джейми.
– Тебя-то не отберут, Джейми, – сказал Саймон, думая его утешить. – Ведь ты никогда не был в тюрьме.
– Почему же не был? Я родился в тюрьме, – с гордостью заявил мальчик.
– Родился – это не в счет, – возразила Аннабелл. – Ты ничего не украл и не нарушал закон, как мы. Суд не может тебя отобрать просто из-за того, что ты родился в таком месте.
– Если у нас отберут дом и нам нечего будет есть, нас отправят в приют, – сказала Грейс. – Женевьеве не удастся их остановить.
– Ах, я этого не вынесу! – воскликнула Шарлотта; она изо всех сил боролась со слезами. – Да-да, я не смогу жить в приюте. Я знаю, что со мной будут жестоко обращаться из-за моей ноги. Будут заставлять делать то, что я не могу. И будут меня бить и говорить, что я ленивая и глупая… И никого из вас не будет рядом, чтобы помочь мне. – Не выдержав, девочка расплакалась.
– Ну-ну, перестань. – Грейс обняла Шарлотту за плечи и прижала к себе. – Не беспокойся, мы непременно что-нибудь придумаем.
Грейс была на год старше Шарлотты, ей было двенадцать, но то, что ей пришлось вытерпеть, сделало ее не по годам сдержанной и рассудительной. Грейс убежала от дяди, который начал к ней приставать, год провела в шайке маленьких карманников, потом ее поймали, а от тюрьмы девочку спасла Женевьева.
– Шарлотта, что бы ни случилось, мы с тобой не расстанемся, – добавила Грейс. – Я обязательно пойду с тобой.
– И я тоже ее не оставлю, – сказала Аннабелл, положив голову на плечо Шарлотты.
Как и Грейс, Аннабелл прекрасно знала, что такое жить в крайней нужде. Свою мать она не помнила, та давно умерла, отец же был пьяница, который дочь терпеть не мог. Он ее часто бил, а однажды швырнул через всю комнату так, что она ударилась головой о стол и потеряла сознание. У нее остался шрам на виске, и она старалась укладывать волосы так, чтобы его не было заметно.
– Я тоже с вами, – сказал Саймон.
– И я пойду, – просиял Джейми. – Как вы думаете, Женевьеве разрешат пойти вместе с нами?
Шарлотта прерывисто вздохнула, и новые потоки слез покатились по ее щекам.
– Никто из вас никуда не пойдет! – неожиданно прорычал Джек.
Все посмотрели на него с удивлением. Джек же, насупившись, молчал. Для него все решили слезы Шарлотты. Слезы мерцали на ее щеках, и это зрелище разрывало его сердце. Впервые здесь появившись, Джек решил, что не будет заботиться об этих детишках. Но тогда ему легко было так думать – ведь он полагал, что скоро покинет дом Женевьевы. Но мысль о том, что Шарлотту, как и других детей, будут бить и унижать в приюте, казалась невыносимой. Он не знал, почему эти дети сюда попали, но был уверен, что всем им пришлось очень много пережить, прежде чем Женевьева их спасла и привела в свой дом. И здесь, в этом доме, они наконец-то почувствовали себя в полной безопасности. И вот сейчас им всем снова угрожала опасность, поэтому он, Джек, обязан был о них позаботиться и как-нибудь помочь.
– Нам нужно достать денег, чтобы откупиться от этого проклятого банка, – сказал наконец Джек. – И тогда вы все останетесь жить здесь, в этом доме.
– Где же мы возьмем деньги? – спросил Джейми.
– Женевьева думает, что продаст что-нибудь, но лорд Редмонд сказал, что даже если продаст, это все равно не поможет, – сообщил Саймон. – Он сказал, что лучше бы она нашла бриллианты.
– Не думаю, что у Женевьевы есть бриллианты, – заметила Аннабелл. – Она никогда ничего такого не надевала.
– У нее были кольцо и ожерелье, принадлежавшие моей бабушке, – сказал Джейми, – но она их продала в антикварную лавку после того, как взяла Саймона. Помнишь, Саймон?
Саймон кивнул.
– Потом она делала вид, что очень рада, – продолжал Джейми, – но я видел, что на самом деле ей грустно. Она отвела нас в чайную и вместо обычных булочек заказала лимонный торт, сказала, что сегодня особенный день и мы должны это отпраздновать.
– Я не собираюсь искать бриллианты здесь, – заявил Джек. – Придется искать их там. – Он многозначительно кивнул в сторону окна.
– В занавесках? – удивился Джейми.
Джек нахмурился, но тут же напомнил себе, что воспитанники Женевьевы, в сущности, еще малыши.
– Нет, на улице, – пробурчал он.
– Ты хочешь сказать, что украдешь? – Грейс прикусила губу.
Джек молча кивнул.
– Мы можем тебе помочь, – оживился Саймон. – У нас у всех есть опыт. У всех, кроме Джейми, конечно, но он научится.
– Шарить по карманам – этого будет недостаточно, – заметил Джек. – Я должен украсть что-то действительно ценное. Что-нибудь вроде женского украшения с кучей блестящих камушков, или статую, или картину.
– Я думаю, украсть картину не удастся, – возразила Грейс. – Они все большие, под плащ или куртку не спрячешь.
– Чтобы найти подходящие вещи, надо залезть в какой-нибудь дом, – сказала Аннабелл. – Но как мы туда попадем?
– Я умею взламывать замки, – вызвался Саймон. – Однажды я так и сделал.
На Джека это заявление произвело впечатление, и он вопросительно посмотрел на Саймона:
– Что ты стащил?
– Я съел огромный пряник, половину сладкого пудинга, четыре лепешки с мармеладом, тарелку холодного мяса с горошком, чашку изюма, масло из масленки, большой кусок сахара, а также выпил горшочек сливок и кувшин эля.
– И тебя не вырвало?! – развеселился Джек.
– Еще как! И все на штаны тюремного надзирателя. Он больше всех радовался, когда Женевьева меня забрала.
– Саймон, но Женевьева сойдет с ума, если узнает, что ты опять лазишь по домам, – сказала Аннабелл. – Последний раз, когда ты попробовал залезть под крышку сковородки, ты пустил огонь на ковер в столовой. Женевьева сказала, что ты мог спалить весь дом.
– Это случайность, – отмахнулся Саймон. – Теперь я знаю, как надо залезать.
– Оливер говорит, что мы не должны заниматься такими делами, как взламывание замков, – заметила Шарлотта. – И еще он говорит, в Инверари нет такого замка, к которому ему не удалось бы подобрать ключи – надо только иметь терпение.
– Он нас научил, как без ключа открывать переднюю и заднюю двери этого дома, – похвастался Джейми. – Но мы не должны это делать в присутствии Женевьевы, потому что Оливер сказал: она скорее всего считает, что такому мастерству нас учить не следует.