Мои глаза расширяются в ужасе, когда я понимаю, что сейчас произойдет. Я ослабляю хватку, но не могу выдернуть руку – он держит слишком крепко. Вздрагиваю всем телом и вскрикиваю, когда раздается приглушенный выстрел, и мои пальцы обдает жаром.
Эдвард Мейсен поднимает руку, которой закрывал ствол, показывая мне сплющенную, еще дымящуюся пулю, не причинившую его ладони никакого вреда…
- Мать твою… - восклицаю я потрясенно, и мурашки ужаса, смешанного с благоговейным восхищением, бегут вниз по спине.
- Все еще не нужна помощь? – Его голос, перешедший на шепот, электризует крошечные волоски на моих руках, ногах, между лопаток... Светло-золотые глаза очень близко, дыхание пьянящее. Я тянусь за ним, когда чертов вампир откидывается обратно к спинке дивана, выпуская пистолет. Не раздумывая, я отбрасываю бесполезный «Глок» в сторону и забираюсь на Мейсена верхом.
Этот порыв спровоцирован опасностью, страхом, шоком, а еще моим собственным сумасшествием.
Его глаза становятся круглыми и ошеломленными. Когда я с силой провожу ногтями по мышцам его груди, хватаю крепкие плечи, он вскидывает руки вверх, будто обороняясь, и еще сильнее отшатывается, так что диван скрипит. Но я не собираюсь позволить ему сбежать. Наклонившись, целую в губы – они холодные и твердые, неподатливые, как будто я целую мрамор.
Мимолетное мгновение, которое длится всего долю секунды…
А в следующий миг Эдвард уже держит меня на расстоянии, до боли сжимая плечи каменными руками. Его глаза дикие и потемневшие до черноты, а дыхание свирепое; грудь вздымается высоко. Я думаю, что он оттолкнет меня: как женщина я ему неинтересна. Но он вдруг расслабляет пальцы, чтобы чувственно очертить контуры моих напряженных плеч, шеи, зарыться руками в волосы. Застежка, держащая на затылке пучок, ломается, и волосы рассыпаются по плечам. Я запрокидываю голову назад, когда руки Мейсена быстро скользят вниз и накрывают грудь, скрытую строгим костюмом. Резкое движение, и пуговицы разлетаются в стороны, рвется ткань белой блузки. Холод на моих сосках, ребрах – короткие, точечные прикосновения, от которых я взлетаю к небесам. Жесткие и нежные одновременно, чертовски возбуждающие у него пальцы.
Со стоном открываю глаза, чтобы смотреть, как Эдвард ласкает меня. Напряжение между нами нарастает, молниеносно накаляется. Не успев понять, что происходит, оказываюсь на спине, ударившись о мягкую обивку дивана. Юбка рвется вслед за остатками блузки. Ярость, с которой Эдвард действует, не пугает, а приводит в восхищение; каждый бесконтрольный звук, который слетает с его губ, пропускает через мое тело электрический разряд. Эдвард выглядит безумным с черными глазами и порывистым дыханием. Его взгляд хищно скользит вдоль моего тела, а язык, облизнувший верхнюю губу, выглядит плотоядно. Я завороженно и восторженно наблюдаю за его реакцией.
- Я бы отказался, - хрипло шепчет он. – Но я хочу тебя так сильно…
- Не думай, - молю я. – Действуй.
Эдвард порывистым движением сдергивает футболку, и я теперь могу увидеть гладкие мышцы его груди, коснуться кожи, не сдерживаясь и не боясь посторонних глаз. Приподнимаюсь, чтобы лизнуть Эдварда в ключицу. Он закрывает глаза со стоном, а затем, крепко схватив за волосы, снова опрокидывает меня на спину. В тот же миг целует грубо, с напором победителя. Стонет в мой рот, когда я пытаюсь увлечь его в волшебный мир французского поцелуя, и резко отстраняется. Замерев, мы смотрим друг другу в глаза: дыхание несдержанное, тяжелое. Желание, которое нас настигает, пахнет опасностью, но оттого оно и слаще.
Я поднимаю руки и ласково провожу по гладкому, словно высеченному из камня лицу. Эдвард сглатывает и молниеносно поднимается. Его движения такие стремительные, что могут напугать, но я настолько увлечена этим мужчиной, что не могу бояться. Инстинкт самосохранения отключается, стирается сильным, невоздержанным желанием обладать.
Смотрю ему в глаза неотрывно, пока он так же быстро, как и футболку, сбрасывает джинсы. Теперь он обнажен. И великолепен в своем совершенстве. Греческий бог не мог быть красивее его.
Эдвард возвращается медленно. Я вижу: он пытается сдержать свои порывы. Бережно снимает с меня остатки одежды, отбрасывает ее прочь. Мягко проводит по изгибам моего тела холодными руками, очерчивает и осторожно целует грудь. Я нетерпеливо тяну его к себе ближе, обхватывая твердую талию ногами. Я не могу похвастаться таким самообладанием, как у него. Когда я чувствую его плоть возле моего входа, он замирает.
Открываю глаза, встречая пристальный черный взгляд, и только тогда Эдвард начинает двигаться дальше. Его напряжение колоссально, однако я чувствую себя полностью защищенной в его крепких руках. Закрываю глаза и со стоном подаюсь навстречу, и немедленно слышу ответный стон. Наши тела сплетаются на белом диванчике номера отеля, и мне никогда прежде не бывало настолько хорошо. Удары следуют один за другим, мощно подталкивая меня к обрыву. Каждое движение Эдварда сильнее предыдущего, каждый стон вибрацией отдается в моей груди. Диван ломается на две части, неожиданно давая нам простор. Искаженное наслаждением лицо Эдварда приводит меня в полный восторг. Мышцы его груди красиво сокращаются, глаза горят возбуждающей чернотой. Пальцы сильно сжимают мое горло, безошибочно находят сонную артерию и надавливают на нее.
- Не позволяй мне выпить тебя, - рычит он. – Скажи мне «нет»!
- Нет… - послушно хриплю я, искренне не желая умирать.
- Спасибо… - его голова опускается, твердый лоб больно ударяется о мое плечо, и долю секунды я верю – он меня укусит. Пришла пора расплачиваться за самонадеянность. Но Эдвард лишь плотнее прижимается ко мне, буквально пригвоздив к кровати, и ускоряет резкие толчки. Его стоны звучат непрерывной чередой, учащаются и возвышаются на полоктавы: сладострастная мольба об освобождении. И, наконец, Эдвард громко кончает, совершив несколько тягуче-медленных, особенно глубоких проникновений.