- Прости, Шо-чан. Ты ведь уже не пленник, а я просто не могу отвыкнуть.
Ирие кивнул и вышел, спиной ощущая его пристальный взгляд. Бьякуран - параноик, не иначе, ведь Шо и не думал даже от него скрываться. Он не может сказать, что любит его, но он безмерно его уважает. Вот поэтому его так сильно волнует, почему глаза Бьякуран-сана в последнее время все чаще темнеют?
***
- Лучше бы верхом поехали. – замогильным голосом произнес Занзас, развалившись на сиденье так, что даже худому Скуало там было тесно, но пересаживаться на другой ему никак не позволяли.
- О да, так и вижу эту картину: Бьякуран в белоснежном костюме встречает нас у входа, а тут мы - грязные, потные, исхудалые… впрочем, тебе последнее не грозит… и усталые. Замечательный вечер! – хмыкнул Скуало, глядя на падающий за окном снег.
- Язык прикуси. Нам еще ехать почти три тысячи миль, а я никак не могу отдохнуть от твоей иерихонской трубы. – поморщился Занзас, демонстративно прикрывая уши.
- Че сказал?
- Че слышал.
На разговор двух интеллигентных людей это мало походило, но Скуало было плевать: аристократом из них был всего лишь один и уж точно не он.
-Ты бесишься, потому что меня пригласили на турнир, верно? – фыркнул он, откидываясь на спинку сиденья.
-Охренеть! Пригласили его. Принудили, заставили, называй, как хочешь, но только не приглашением. – скривился Занзас, вспоминая красивое письмо с королевской печатью и дебильной нарисованной в углу лягухой письмо, которое он, не задумываясь разорвал и бросил в камин.
– Мне не по душе такое определение.
- Плевать на это. Ты должен был умотать далеко отсюда еще хренову тучу дней назад, а ты таскаешься за мной, как привязанный. – Занзас устало потер переносицу.
- Я не собираюсь бежать с поля боя, как трус. – сощурил глаза Скуало, задетый за живое таким впечатлением о себе.
- И чем тебе в итоге это обернулось? Напомнить?
Занзас больно сжал его локоть, рывком притягивая к себе, и произнес почти в губы:
- Так напомнить? – пальцы на руке сжимались все сильнее, и Скуало стало понятно, что он собирается делать.
В первую их встречу Занзас сломал ему руку в локте, пересчитал ребра, а позже, ближе к ночи, трахнул. Этого бы не случилось, если бы Скуало скрылся вместе со всеми членами сопротивления, а не пытался сражаться до конца, даже понимая, что противник намного сильнее.
Занзас внезапно ослабил хватку и снова развалился на сиденье.
- Кретин ты. И мусор вдобавок. – вздохнул он. – Гордыня так и хлещет отовсюду. Ну, и что теперь у тебя от нее осталось? Рад, что тебя считают моей подстилкой и вообще отбросом, недостойным входить в высший свет? – Скуало молчал. – Не отвечай, вижу, что не рад. А виноват кто? Ты. Не я, не судьба и не воля случая - ты.
- Завались уже. Не похоже на тебя: так долго разглагольствовать, чертов аристократишка.
Косые взгляды, перешептывания за спиной, да и в лицо, снисходительные взгляды и тихие смешки: Скуало почти к этому привык. Первое время он кидался на всех, кто не так посмотрел на него, но вскоре понял, что ситуация от этого не изменится. Он был в этом кругу чужим, несмотря на то, что король его принял, да он и сам не хотел становиться своим. Вся эта роскошь, выпячивание своих достоинств и тщетное желание скрыть свое убожество, сплетни и прочее угнетали его. Это все можно было бы бросить, вернуться к тому, что было.
- Я могу уйти. – сказал Скуало необычно тихо, и Занзас удивленно перевел на него взгляд. – Могу уйти, чтобы не сражаться на этом турнире, чтобы не слышать издевок в свой адрес и не терпеть твое общество…
Занзас сжал кулак. Его дружба с Мукуро сейчас проходила серьезную проверку. Он верил, он знал, он был уверен, что Скуало победит, но тогда Хибари Кея умрет. Пацан, из-за которого Мукуро чуть ли не на рожон лезет. Если Скуало уйдет, скроется, турнир пройдет без него, и жизнь Занзаса тоже. Дилемма.
-… Но я не хочу. – Скуало усмехнулся и отвернулся к окну. – Может, просто потому, что мне уходить-то и некуда? Учти, это не признание в любви, я тебя по-прежнему ненавижу, кусок мусора.
- Придурок патлатый. – усмехнулся Занзас и услышал ответный смешок. Стало легче. – Чертов Мукуро, хренов ты, задрали оба. – он вздохнул и завалился головой на колени Скуало. – Вот же… ноги твои тощие.
- Тогда свали нахер!
Занзас вдруг рассмеялся и слегка дернул его за волосы.
- Постригись хотя бы, драться неудобно будет.
- Нормально. И я тебе уже объяснял причину, почему я их не стригу. Повторяться я не собираюсь.
Занзас на миг задумался.
- Да нет у меня мечты никакой, как я тебе ее исполню? – поморщился он. – Причем тут вообще мои мечты и твои патлы?!
- Это знак моего уважения. – нехотя ответил Скуало, поджимая губы.
- Охренеть. Впервые слышу, чтобы уважение выражали таким образом.
- Заткнись, тупица, и дрыхни уже! Сколько болтать можно?!
- Акула хренова, я тебе сейчас волосню твою вместе со скальпом сдеру!
Они оба знали, что дорога предстоит веселая и местами разрушительная. Кажется даже, что с самого начала знали. А иначе, почему они не поехали верхом?
***
- Сразу говорю: я ничего не помню.
- Плевать я хотел на это. Ты умрешь немедленно.
Выглядел Хибари неважно, но весьма бодро для человека, которого представил себе Мукуро после слов Шамала. Он мог стоять, мог говорить и даже почти не шатался.
- Да я дуну на тебя, и ты свалишься без чувств. – резонно заметил Рокудо, на всякий случай держась поодаль: он знает, что в состоянии бесконтрольного гнева боль практически не чувствуется и адреналин накрывает с головой, придавая силу. Вон, цепь, пристегнутая к ноге, и так уже трещала, грозя разлететься на мелкие звенья.
Хибари смотрел на него по-другому. Нет, его взгляд по-прежнему полыхал ненавистью и злобой, но все же что-то изменилось. Едва уловимо, почти незаметно, но все же изменилось. Это порождало неприятные чувства: страх? Мукуро мотнул головой, отгоняя такую глупую мысль. Хибари Кея слабее него, и намного слабее. Так было раньше, есть и будет всегда.
- Тебе нельзя двигаться. И нагрузки тебе противопоказаны. Сядь, Кея. Немедленно.
Тонкие губы Хибари привычно упрямо скривились, а глаза сузились почти до щелочек.
- Я напуган, мне страшно. Пожалуйста, прекрати. – взмолился Мукуро и резко бросился вперед, опрокидывая его на кровать.
Что-то хрустнуло, Кея сдавленно вскрикнул, а Рокудо получил в живот, в плечо и в лицо почти одновременно. Может, получил бы больше, но цепь не позволила Хибари бить дальше, удерживая его на месте.
Мукуро, болезненно морщась, и держась за живот, отступил и внезапно усмехнулся.
- Ооо, я кое-что вдруг вспомнил. – с нескрываемым удовольствием протянул он, облизывая губы. – Ночь определенно удалась, да? Ке~я.
Хибари скрипнул зубами и рванулся к нему. Раздался треск, оглушительный грохот, и Хибари от неожиданности падает на Мукуро. Они вместе валятся на пол, при этом Рокудо умудрился удариться головой о тумбочку.
«Зачем она вообще здесь?! У Кеи одежды даже никакой нет!» - мелькает в его голове весьма глупая мысль, а потом он встречается затылком с ковром, слава богу.
Падение все равно вышло болезненным, и Мукуро некоторое время лежит, приходя в себя. Хибари почему-то тоже не поднимается, придавливая своим весом самого Мукуро. Рокудо вскакивает только тогда, когда его шею обжигает кровь. Кея потерял сознание: сотрясение мозга бесследно не проходит, оно вообще не проходит всего за полдня, а резкие движения и сильные эмоции усугубили ситуацию. Мукуро, чертыхаясь, с трудом поднимает его и кладет на кровать. Под рукой нет никакой марли, ни даже просто ткани, приходиться снимать рубашку.
- А ведь просто надо было меня послушаться! – в сердцах воскликнул Мукуро, осторожно вытирая кровь, безостановочно текущую из носа Хибари.
Вчера все было… немного жестоко даже в его понимании. Раньше он никогда не делал такого. Даже с Арлин, а уж она от него натерпелась изрядно. Вспоминая, это кажется даже мерзким, несмотря на приятные ощущения. Кея так кашлял, задыхаясь… Черт, еще не хватало, испытывать вину перед какой-то собакой.