— А Окконакай почему смотрит на меня и ворчит?
Аня помялась:
— Она сказала тебе, что если ты будешь болеть, то помрешь. Болеть нельзя.
Заболеть и не выйти из яранги в старые времена было бедой для всего стойбища. Особенно во время перекочевок. Это сейчас чуть что — санрейс.
Окконакай опять сурово глянула на механика. Поднялась, отцепила большой котел с мясом, подвесила поменьше. Плеснула туда оленьей крови, из темных углов яранги достала пучки каких-то трав, отщипнула от каждого — и тоже в котел. Затем нарезала тонкими ломтиками печень, перемешала с медвежьим жиром. Когда варево закипело, сразу сняла.
Ждан, морщась, выпил невкусную густую массу. Аня укутала его пуховым одеялом, и он начал сразу потеть. Ночью несколько раз просыпался, чувствуя на лбу прохладную руку девушки.
Утро принесло легкость и радость выздоровления.
У костра сидела Люба Нутакалянна и вплетала в косички нить с разноцветными бусинками. Потом она начнет прибирать свое жилище, вытряхивать шкуры, а после завтрака сядет за шитье. Тут она запоет мягким грудным голосом. Эттыне, довольная, тоже займется чем-нибудь по хозяйству. Хорошо у нее на душе: Вовка здоров, а веселая невестка в доме — и сыну радость, и свекрови.
Люба вплела бисер, уложила косички, достала новые торбаса. Одну пару протянула мужу, вторую — Ждану.
— Пока вас не было — шила. Носите и вспоминайте добрым словом Нутакалянну. Больше никто вам так не сошьет.
Ждан обратил внимание, что сегодня все стойбище Оемпак нарядилось в красивые одежды. Даже Вовка щеголял в белоснежной кухляночке, подпоясанный ремешком, на котором болтался настоящий нож, ложка из мамонтовой кости и древняя праща. Эти «рогатки», впрочем, и сейчас можно увидеть у иных пастухов. В былые времена из пращи убивали утку или гуся. В наши дни ей можно разве что отпугнуть крупного хищника. Круглый камень, пущенный из пращи, рождает характерный свистящий звук.
Нашелся и Ане нарядный керкер.
— Сегодня праздник будет, — сказала она. — Окончание летовки.
Пастухи подогнали стадо к стойбищу, заарканили крупного оленя. Омрувье отошел в сторону с копьем, снял шапку и некоторое время смотрел на восток, беззвучно шевеля губами. Затем он подошел к пойманному оленю, примерился и аккуратно ткнул его под левый бок, в сердце. Предсмертная дрожь пронзила тело животного — оно рухнуло на землю. Женщины подняли оленя, положили под него зеленые ветки ивняка. Старуха Окконакай плеснула на тушу водой из кружки.
Эттыне принялась готовить праздничную чукотскую кашу, сдабривая ее непереваренной травой из желудка оленя. Это кушанье придаст силы участникам предстоящих соревнований. Но прежде она по древней традиции добыла огонь трением. От предложенной Жданом бензиновой зажигалки наотрез отказалась.
Перед ярангой разложили призы: мешок с нерпичьим жиром, красивую шкуру пестрого оленя, лисий воротник. Эттыне вынесла котел с кашей. Первым сунул свою ложку маленький Вовка. Бабушка подала внуку кэпрольгин — посох удачи с родовой меховой полоской, украшенной бусинками. Вовка побежал к соседнему озерцу. За ним отец и мать, старая Эттыне. Они смешно расставляли ноги, делая вид, что никак не могут догнать малыша. Вовка пришел первым, и ему под дружные возгласы был вручен главный приз — шкура оленя. Страшно довольный, он поволок ее в свою ярангу.
Взрослые бежали по воем правилам — от сопки и назад. Олег Кергият ринулся с такой скоростью, что остальные участники забега от удивления даже приостановились, — эй, куда же ты? — но, спохватившись, рьяно припустили за молодым пастухом. Олегу достался медвежий жир. Вторым пришел Ждан, и Аня вручила лисий воротник. Николай Векет стрекотал кинокамерой.
Весь день бесконечной рекой лился ароматный чай, котлы пополнялись свежей олениной, рокотал, не умолкая, бубен в руках старого Пананто-Тке.
Ждан и Аня вышли побродить по ночной тундре. Яранги лежали полукругом, точно свернувшиеся большие животные.
— Завтра должен быть вездеход, — сказал Ждан. — Ты поедешь со мной?
— Еще нет, — ответила тихо Аня. В ее голосе звучала грусть. — Меня ждут в моей бригаде.
— Когда мы встретимся?
Аня приблизила лицо к лицу юноши:
— Ты не хочешь… к нам приехать? У нас тоже… трактор есть…
Ждан привлек к себе девушку.
— Может быть… Может быть, директор разрешит сразу или спустя несколько дней.
Долго в этот день не мог заснуть Векет.
— Я ведь тоже соскучился по Софье. Подрастут ребятишки, опять возьму ее в тундру. Ну а вы, молодые, до чего договорились?