Когда Симаковы улетали обратно в Афганистан, Генка взгрустнул. Ему так не хотелось расставаться с Симаковым, но ничего изменить было не в их силах. Распрощались с надеждой на то, что в следующем году опять встретятся и, вновь сходят туда, куда их влечёт неведомая сила. Так оно и случилось. В 77 году Симаковы вновь прилетели, и вновь друзья, теперь уже без помощи Коцаренко, сходили к своим скалам. Конечно же, ничего интересного они там не обнаружили. Но то, что они выбрались в горы и провели какое-то время вдвоём в горах, сыграло положительную роль на их эмоциональных чувствах. Генка тоже взял отпуск на то время, пока Симаковы были рядом. Конечно же, его отпуск был не таким большим, как у Симакова, но всё же друзьям, кроме того, что они сбегали к своим скалам, удалось ещё немного отдохнуть. Взяли краткосрочные путёвки на турбазу «Алматау», которая открылась года четыре назад. Турбаза была новая и выстроена на современный лад. Большие спальные корпуса, готовые принять туристов в любое время года, большая столовая, современный клуб. На территории ещё расположился кафе-бар, в котором можно было провести неплохо свободное время. Симаков со своей Зинаидой Владимировной и Кулаков, неплохо провели дней 10 на природе, ни о чём не заботясь. Особенно понравился кафе-бар, где можно было за тихой беседой просидеть весь вечер, попивая пиво или вино.
После того, как Симаковы улетели в Афганистан, Генка целиком ушёл в работу, занимаясь новыми разработками в своём конструкторском бюро, при приборостроительном заводе. Его повысили в должности, и теперь он занимал должность ведущего специалиста конструкторского бюро. Классный специалист в области радиоаппаратуры и радиолокационных систем, Генка, по сути дела, являлся одним из главных конструкторов нового оборудования.
Когда Симаков прилетел в 78 году в очередной отпуск, хотя Кулаков надеялся, что он прилетит уже насовсем, поскольку прошло три года загранкомандировки Симакова, то Симаков неожиданно завёл разговор о том, что и Кулакову пора собираться в подобную командировку. Симакову продлили ещё на год его командировку, и он начал настоятельно рекомендовать Генке поездку - заграницу. Со своей стороны, Симаков обещал протекцию для Кулакова. Он сказал, что у него появились очень хорошие связи в посольстве, а особенно в аппарате эконом советника, от которого, в основном, и зависит возможность организации такой командировки для Генки. Перед очередным отбытием в Афганистан, Симаков забрал с собой все необходимые копии Генкиных документов. И, правда, месяца через три, после того, как улетел Симаков, Генку вызвал директор завода. С неудовольствием, он сообщил, что на Кулакова пришла разнарядка из министерства, согласно которой Генка должен оформлять документы для поездки в загранкомандировку, сроком на три года в Афганистан.
У Генки оформление документов затянулось на полгода. То не хватало одной справки, то другой. То не правильно заполнил анкету, не указал, где и когда умер отец, то ещё какие-то мелочи, которые требовали дополнения или объяснения. Каждый раз документы отправлялись в Москву, а потом через три-четыре недели возвращались с указанием переделать те или иные документы. Наконец-то всё было заполнено и отправлено, но прошло ещё три месяца, прежде чем пришли документы, которые определяли, с какого числа Генка должен отбыть в загранкомандировку. К тому времени вернулись и Симаковы. Это было и к лучшему. У друзей оставалось времени чуть меньше месяца, до того момента, когда Кулаков уже теперь, отбудет в Афганистан. Спасибо Анатолию Васильевичу, который снабдил всей необходимой информацией Генку. Симаков подробно рассказал, где и с кем предстоит Генке работать. Соответственно, все фамилии и адреса нужных и полезных людей в посольстве и, в аппарате эконом советника в Афганистане.
Теперь уже перед Генкиным отъездом в Афганистан, друзья опять ушли в горы на недельку, но не к таинственным скалам, а в верховья реки Левый Талгар. Когда-то, в начале 50-х годов, там был небольшой альплагерь «Альпийская Роза». Симаков пару сезонов на ней проработал. Сейчас там оставались лишь неприметные остатки фундаментов нескольких зданий. Когда-то снежные лавины до основания разрушили постройки, но красоту этой поляны, лавины уничтожить не смогли. Вот на этой поляне они и провели несколько дней, вспоминая то, что когда-то здесь было.
Накануне отлёта, вечером, Кулаков заявился к Симаковым. В руках у него был ледоруб, дипломат и небольшая картонная коробка. В дипломате у него находилась бутылка шампанского и коробка конфет.
- Что ты принёс, Гена? - спросил Симаков, встречая в дверях Генку.
- Шампанское и конфеты Зинаиде Владимировне, а вот эту коробку, Васильич, я попрошу сохранить до моего приезда, - Генка поставил коробку на пол, а шампанское и коробку конфет передал Симакову. Раздеваясь в прихожей, Генка продолжал, - здесь кое-какие мои документы, которые не нужны мне в загранке, фотографии, а так же документы Горина Антона. Если когда-нибудь мы его всё-таки вытащим оттуда, они ему пригодятся. Квартиру-то я сдал, вместе с мебелью, не жалко, а вот если документы пропадут, фотографии, потом жалеть придётся. И ледоруб не хочу оставлять чужим людям, хоть и хорошим знакомым. У вас-то кто-то из родственников жил в квартире, а у меня будет жить мой коллега с семьёй. На квартиру в очереди стоят уже лет 10, а в ближайшее время никакой перспективы. Двое детей маленьких, пусть поживут, хоть немного, в нормальных условиях. Ну, и чтоб дети случайно не разворошили эти документы, решил оставить их у тебя. Ты как? Не против?
- Какие вопросы, Гена? Конечно же, оставляй! Всё сохранится до твоего приезда, не пропадут, - заверил Кулакова Анатолий Васильевич, - проходи в зал, там тебя уже Зинаида Владимировна ждёт.
- Геночка, приветик, как я рада тебя видеть! - ласково проговорила жена Симакова, - Проходи, садись, сейчас чего-нибудь организуем.
- Да ничего не надо, я к вам ненадолго, - засмущался Генка, - вот, попрощаться заехал, да коробку небольшую на сохранение оставить.
- Оставляй, всё сохраним, а шампанского мы с тобой всё же выпьем! А то уедешь надолго, когда мы с тобой ещё сможем посидеть? Ничего, не грусти, Геночка, что уезжаешь один в неведомые края, зато материально будешь, обеспечен после загранкомандировки. Это я тебе из нашего опыта говорю, - и Зинаида Владимировна подняла полный бокал шампанского, налитое Симаковым. Сам же Симаков достал коньячные рюмки и бутылку французского коньяка с надписью на этикетке: «Martell».
- Давайте выпьем за то, чтоб наша дружба никогда не прекращалась, не смотря на время и долгие разлуки! Чтоб мы всегда помнили друг о друге и в трудную минуту могли придти на помощь! Что бы в памяти нашей, оставались только светлые и приятные воспоминания! Короче, за дружбу на долгие, долгие годы! - Симаков встал, чокнулся бокалом с женой, Генкой и маленькими глоточками стал пить коньяк. Генка последовал его примеру, а Зинаида Владимировна отпила немного шампанского.
- Я не могу сразу выпить так много шампанского, слишком газа много, - сказала Зинаида Владимировна, когда на неё укоризненно посмотрел Симаков, - я не ставлю бокал на стол, сейчас допью!
- Конечно, допьёшь, я не сомневаюсь, - улыбнулся Симаков, - я тебе ещё налью. Вся бутылка в твоём распоряжении, а мы с Генкой коньячку выпьем.
- Слушай, Васильич, а откуда у тебя такой коньяк? Я в наших магазинах такого коньяка никогда не видел, - заинтересовался бутылкой Генка.
- А в наших магазинах его и не продают. Это я в «Берёзке», на чеки Внешпосылторга, приобрёл пару бутылок в Москве, - ответил Симаков, - скоро и ты сможешь также отовариваться. Кстати, Зина, я Генки пару сотен чеков дам, пусть чего-нибудь в дорогу себе купит.
- Чего ты спрашиваешь, дай, конечно, не возражаю, - спокойно ответила Зинаида Владимировна.
- Да ну, зачем они мне? - начал отнекиваться Генка, - чего мне с ними перед отъездом делать? Есть у меня деньги, а заграницу всё равно больше тридцати рублей не дадут провести. Придётся остатки денег в Москве на сберкнижку класть.
- Ты деньги советские можешь и положить, если у тебя будут оставаться, а на чеки купишь, хотя бы обувь и джинсы, да куртки в «Берёзке» продаются неплохие. Бери, бери, там, в магазине, много чего можно купить, не пожалеешь, - и Симаков протянул Генке пару сотенных купюр.