- Неудобно мне как-то, я же сам скоро заработаю, и будут у меня эти самые чеки, - начал мяться Кулаков.
- Заработать то ты заработаешь, а вот тратить их будешь ещё не скоро. Пока это ты в Союз вернёшься, не меньше года пройдёт. Так что, бери и не возражай! Считай, что это наш подарок тебе перед отъездом, - и Симаков засунул купюры в карман Генкиной рубашки, - Будешь лететь в отпуск через Москву, пару бутылок французского коньяка прихватишь.
- Ладно, договорились, Васильич, обязательно прихвачу. Мне и самому такой коньяк понравился, лучше даже, чем армянский, - и Генка вновь поднял наполненную коньячную рюмку.
Когда бутылки с коньяком и шампанским опустели, Кулаков засобирался. Утром следующего дня у него был самолёт на Москву. Тепло распрощавшись с Симаковыми, Кулаков пообещал, что сразу после того, как устроится в Афганистане, обязательно напишет и сообщит свой адрес. Обнявшись на прощанье, Генка вышел в тёплую ночь города. Никто не мог предположить, что друзья расстаются очень и очень надолго. Они надеялись увидеться через год, когда Генка приедет в отпуск, но обстоятельства сложились так, что в эту ночь они расстались больше чем на четверть века. Генка взял такси и уже через полчаса был в своей квартире, в которой ему предстояло провести последнюю ночь перед поездкой.
Глава 10
Оба заметно постарели, но всё равно они узнали друг друга с первого взгляда. Симаков заметно поправился и, от когда-то пышной шевелюры, остались лишь воспоминания. Однако это не портило его внешний вид, и для своих лет он выглядел достаточно хорошо. Генри Кулен, он же Геннадий Петрович Кулаков, остался в своей прежней комплекции, размер костюма, за последние тридцать лет, он так и не сменил.
- Генка! Так и инфаркт получить можно! - почти прокричал Симаков.
- Привет Анатолий Васильевич, что, не ждал? А я вот, собственной персоной, из небытия и выплыл, - шутливо сказал Генка.
- Ах ты, чёрт! - и Симаков не дожидаясь, когда Генка поднимется на площадку, по-молодецки сбежал навстречу Кулакову и крепко обнял его прямо на лестнице.
- Здорово, Васильич, здорово! Вот я и вернулся из командировки. А ты, небось, и не ждал? Я же тебе сказал, что обязательно вернусь, - не выпуская из объятий Симакова, говорил Генка, - и я здесь!
- Я не верю, что это ты, совсем не верю! Это же надо, столько лет никаких весточек и вдруг… - бормотал ошарашенный Симаков, - пошли в квартиру, хватит, на лестнице обниматься, пошли!
- Пойдём, пойдём, Васильич, я этой встречи ждал много лет, - и, обнимая друг друга за плечи, оба стали подниматься по лестнице.
- А ко мне сейчас ещё должен какой-то сотрудник Колумбийского Университета приехать, о чём-то поговорить, хотя я никаких связей с этим университетом и не имел. Попрошу его перенести встречу на другое время, - растеряно начал говорить Симаков.
- Не надо ничего переносить, Генри Кулен - это я, и сотрудник - это я, и о встрече с тобой просил тоже я. Так что успокойся и пойдём, поболтаем немного, - успокоил Симакова Генка.
- А почему немного? Столько лет не виделись и только лишь немного поболтать? Нет, так не пойдёт! Будем болтать много, и долго, и никаких возражений! А кстати, пару бутылок коньяка привёз? - уже с шутливой интонацией спросил Симаков.
- Конечно, конечно, но выпить их сегодня у нас не получится. Безусловно, мы с тобой опрокинем за встречу, но только не очень много. Почему? Я тебе объясню, и ты меня поймёшь, - заходя в двери квартиры, сказал Кулаков.
- Попробую понять, хотя ничего не понимаю… Главное - ты жив и вернулся, а всё остальное - ерунда! Как-нибудь разберёмся, - всё также растеряно бормотал Симаков, усаживая Генку поудобнее в кресле и доставая рюмки для коньяка, - сегодня пьём мой коньяк, твой прибережём, когда Зина прилетит, - и Симаков взял протянутые Кулаковым две небольшие картонные упаковки с бутылками коньяка.
- А где Зинаида Владимировна? - огорчённо спросил Кулаков.
- В Москве она сейчас, с правнуком нянчится. Сын Егор, дедом уже стал, но в данный момент он заграницей, торгпредом в Кении работает, а наша внучка, Даша, со своим мужем в отпуск к ним полетели на месяц, через недельку возвращаются. А маленького Генку оставили с Зиной, ему-то всего ещё два года - ответил Симаков, разливая свой коньяк по рюмкам.
- Как ты говоришь, твоего правнука зовут? - спросил Кулаков.
- Генка, а как же ещё? Внуков у нас не было, только внучка, а вот правнука твоим именем назвали. Жена Егора, невестка наша, против этого была. Говорит, ни к чему называть в честь погибших, хоть и друзей, несчастливая жизнь у него потом сложится. На что я категорически возразил, что тебя никто мёртвым не видел, а потому считаю тебя живым, ты рано или поздно объявишься. Как видишь, я прав оказался. Значит, у маленького Генки будет счастливая судьба! Давай выпьем за Генок, за тебя, в первую очередь, и за нашего маленького, - предложил тост Симаков.
- Давай выпьем, - поддержал Симакова Генка и поднял свою рюмку.
- Сейчас я ещё налью, и ты мне расскажешь всё по порядку, что случилось и, где ты пропадал столько лет, - с этими словами Симаков вновь наполнил рюмки коньяком.
- Нет, Васильич, сегодня я тебе ничего подробно рассказывать не буду. Для этого есть несколько причин. Первая: сегодня у меня не так много времени, а рассказ получиться длинный. Вторая: нет твоей жены Зинаиды Владимировны, и придётся рассказывать два раза, а мне, честно говоря, этого делать не очень хочется. Вкратце я тебе расскажу, чтоб ты не мучился размышлениями по этому поводу. В общем, был в плену, как и где, это потом. Семь месяцев в плену у афганцев, после ещё, два с лишним года, провёл в Пакистане. Итого получилось около четырёх лет в Афганистане и Пакистане, вместе с командировкой, разумеется. В Америку помог перебраться мой однокурсник по институту. Мы с ним в институтском общежитии в одной комнате жили, последние два курса. А дальше… - Генка взял свою рюмку и медленно стал пить коньяк, не дожидаясь очередного тоста, - А дальше, меня в Америке нашёл один американец, с которым я познакомился в Пакистане. Он то и устроил мою дальнейшую жизнь. Налей-ка ещё немного, - попросил Кулаков Симакова, - Как видишь, Америка меня приняла, а вот мой родной Советский Союз, меня кинул, по всем статьям.
- Как так? Чего-то я не пойму? - растерялся Симаков.
- Васильич, давай об этом, потом поговорим. Сегодня я приехал к тебе не затем, чтоб плакаться или хвалиться. Просто очень хотелось тебя увидеть, услышать твой голос, с Зинаидой Владимировной пообщаться и, конечно же, с делом, которое не даёт мне покоя всю жизнь. Ты догадываешься, о чём это я? Да, да, в этом году полнолуние стопроцентное, в то самое время. В связи с этим я сегодня в три часа дня уезжаю на нашу бывшую турбазу. Я уже обо всём договорился, и в этом деле мне помощь не нужна, - Кулаков жестом приостановил попытки Симакова перебить его, - здесь всё нормально. Я к тебе вот с какой просьбой. Помнишь, я тебе оставлял коробку с документами? Она сохранилась?
- Обижаешь, Гена, у меня всё в сохранности и даже ледоруб Антона, он у меня в кабинете на стене висит, - сказал Симаков.
- Вот и хорошо! Тогда, Васильич к делу. Пока я буду на турбазе, это получается около десяти дней, найди хорошего адвоката. Покажи ему документы Антона. Мне необходимо знать, возможно, на основании этих документов, получить новый, современный, желательно заграничный паспорт. У меня стопроцентная уверенность в том, что в этот раз я вытащу Антона из этой ловушки. То, что он до сих пор жив, я нисколько не сомневаюсь. На это у меня есть веские причины, о которых я тебе расскажу позже. Давай выпьем за успех долгого мероприятия по спасению Антона, - оба приятеля молча, и не спеша, опорожнили рюмки.
- Я найду, Гена, адвоката. У меня есть хороший адвокат на примете, специализирующийся как раз в области гражданских прав. Всё узнаю и сделаю. Кстати, не в обиду будет сказано, а почему ты не предлагаешь мне сходить с тобой к скалам? - вдруг неожиданно спросил Симаков.
- Да нет, Васильич, ты меня не обижаешь, скорее всего, наоборот, это ты на меня должен быть в обиде, что я тебя не зову в этот раз с собой. Ты мне сейчас нужен здесь, в городе. Без тебя оформить должным образам документы Антона, мне будет не по силам. У тебя, всё-таки остались кое-какие связи, на что я очень надеюсь. И извини меня, Васильич, что я к тебе не приехал в первый же день моего прилёта сюда. Я специально затянул визит к тебе, чтоб у тебя не оставалось времени за мной увязаться. Я два дня, как уже здесь, - и Кулаков виновато посмотрел на Симакова.