- Ну, на счёт выкупа, тут, Мустафа, у тебя осечка будет, - Мустафа удивлённо посмотрел на Генку, - у меня ведь, ни родных, ни близких. Один я! Никто за меня беспокоиться не будет.
- А советская власть? Я вот к ним и обращусь!
- Попробуй, буду только рад, если у тебя что-то получится, - подначивал Мустафу Генка.
- И попробую! Связь имею! На сына не поменяю, деньгами возьму! Денег не дадут, оружием возьму! Оружием не дадут, что-нибудь всё равно дадут! - убеждённый в свою правоту, говорил Мустафа.
- Ладно, Мустафа! Желаю тебе удачи в этом вопросе. От твоей удачи, зависит моя дальнейшая судьба.
- Конечно, зависит! Как же ей не зависит? Очень, даже, зависит! - огрызался Мустафа, не замечая Генкиной иронии.
- Ну, и прекрасно! Значит, обо всё договорились! - сказал Генка, давая понять, что разговор на эту тему затянулся.
- Хорошо! Ещё до твоего отъезда, я кое-что узнаю про тебя. Мои люди у русских есть. Они должны знать, сколько ты стоишь! - Мустафа, не прощаясь, вышел из хижины.
Кулаков с трудом сел на своём ложе. Правое плечо уже не болело, а вот левую ногу, согнуть в колене, никак не мог. Колено по-прежнему болело. Генка решил снять джинсы и осмотреть рану. Скорее всего, когда он был в беспамятстве, на рану в колене, тот, кто оказывал медицинскую помощь, не обратил внимания. Хамид молча, смотрел со своего места, как Генка пытается снять джинсы. Когда он понял, что хочет Генка, сам подошёл со светильником в руках и стал осматривать рану. Ранка была небольшая, меньше сантиметра в длину и миллиметра два в ширину. Видимо, осколок попал в такое место, где было мало кровеносных сосудов. Кровь запеклась, почти не испачкав джинсы. Однако обширная область вокруг раны опухла и покраснела. «Ну, вот. Ещё мне гангрены не хватало», - подумал Генка. Хамид молча, осматривал несколько минут рану, затем поставил светильник на стол и вышел.
Отсутствовал он недолго. Пришёл с какой-то бутылкой, поставил её на стол, рядом со светильником. Поковырялся в ящике и достал бинты. Помыл руки в тазике, что стоял в углу, возле печки, взял кинжал в руки. Отрезав кусок от бинта, обильно полил его жидкостью из бутылки и стал протирать свой острый кинжал. По запаху Генка определил, что это был спирт. Срезав на ране запёкшуюся кровь, так, чтоб из раны опять потекла кровь, начал смачивать уже другой кусок бинта. Приложил смоченный кусок к ране и начал ловко бинтовать ногу. От жгучей боли, у Генки потемнело в глазах. На следующий день, Хамид повторил промывание раны. Опухоль заметно спала.
К тому времени, когда надо было уезжать в другой кишлак, опухоль прошла. Покраснение ещё оставалось вокруг ранки, но было не таким обширным. Рана была ещё инфицирована и, доставать осколок в такой ситуации, было опасно. Генка решил пока осколок не трогать. Нога в колене, потихоньку, начала сгибаться и боль заметно поутихла.
Подошёл день отъезда. На улице было прохладно, и Хамид принёс откуда-то балахон, наподобие того, что был на нём. Генка брезгливо осмотрел балахон, но нашёл, что он довольно чистый и одел его. Усевшись поудобней на лошадь, Генка огляделся по сторонам. Определить, где он сейчас находится, было трудно. Но то, что это не долина реки Кунар, Генка был уверен.
Провожать небольшой отряд, пришёл Мустафа. На своём языке, сделал какие-то наставления Хамиду, и двум его товарищам. Затем подошёл к Кулакову и сказал: «Езжай, Инженер! Я скоро к тебе приеду! Про тебя ещё ничего не узнал. Как узнаю, так и приеду!» - повернулся и пошёл прочь.
Отряд медленно двинулся вверх по ущелью, на север, туда, где Генка видел высокие горы, выше, чем его родные горы. Склоны гор, примыкающие к высоким вершинам, были уже кое-где припорошены снегом. Генка уезжал в неизвестность. Неизвестно - куда, неизвестно - зачем, неизвестно - насколько.
Глава 12
Симаков внимательно, не перебивая, слушал седовласого Генри Кулена, или попросту говоря, Геннадия Петровича Кулакова. Наконец Кулаков сделал паузу.
- Васильич, разреши позвонить в гостиницу. Мне надо предупредить, что я на три часа позже освобожу номер, - спросил разрешение Кулаков.
- Гена! Ну, звони, куда хочешь, хоть в Америку! Чего спрашивать? Кстати, давай-ка, мы с тобой пообедаем. Ты звони, а я на кухню пошёл, посмотрю, что там у меня есть такое, чтоб приготовить быстро и вкусно, - и Симаков отправился на кухню.
- Добрый день! - сказал в трубку Кулаков, - моя фамилия Кулен, Генри Кулен. Я занимаю в вашей гостинице 2605 номер. У меня сложились обстоятельства так, что освободить свой номер я могу только в 18-00. Раньше была договорённость о том, что я освобождаю номер в 15-00. Будут ли у меня какие-нибудь проблемы с этим? - спросил Кулаков.
- Добрый день, господин Кулен! Никаких проблем у вас не будет. Ваш номер оплачен вами до 24-00. Поэтому, вы можете не беспокоиться, и освободить номер, в удобное для вас время, до 24 часов, - вежливо ответили Кулакову.
- Премного вам благодарен, - произнёс Кулаков и положил трубку.
- Гена! Пельмени есть! Будем варить? - спросил Симаков, вошедшего на кухню Кулакова, - А, в прочем, чего я спрашиваю? Конечно, будем варить. Я знаю, ты их любишь. Зинаида налепила, полный морозильник. Наверно, давно не ел пельменей?
- Два дня назад, заходил в пельменную пообедать. Попробовал, какие теперь стали делать пельмени. Вообще ничего, есть можно! Я думал, что там варят пельмени такие, как раньше, помнишь? По 70 копеек за пачку. Но было, похоже, как будто вручную пельмени лепили, а я хотел фабричных. Давай пельмени Зинаиды Владимировны, у неё они всегда были вкусные.
- Вода кипит, через 10 минут всё будет готово! Генка, а ты случайно не женился в своей Америке? - неожиданно спросил Симаков.
- Да я и сам не знаю. Живу, как теперь говорят, в гражданском браке. Имя у неё Элизабет. Я зову её просто - Лиза. Лиза на двадцать лет младше меня. У неё есть своя квартира, у меня своя. Работаем вместе, вот уже 20 лет. Проще говоря, как она пришла к нам в лабораторию, после окончания университета, так через месяц мы и сошлись. У нас свободные отношения. Если мне надо поработать немного дольше, то я остаюсь в лаборатории, а когда заканчиваю свои дела, звоню Лизе и говорю, чтоб ждала меня. Часто мы вместе с работы едем, или ко мне или к ней, тут разницы нет. Её необходимые вещи есть в моей квартире, а мои у неё. Иногда разъезжаемся по своим квартирам, отдыхать друг от друга тоже надо время от времени. В такие вечера она общается со своими подругами, а я отдыхаю за компьютером. Друзьями, кроме Лизы и Джейка Дэвиса, в Америке не обзавёлся. Да, Рустам, конечно, мой друг ещё по институту. Без него я бы пропал в Афганистане. Между нами говоря, это Рустам меня вытащил из этой Афганской мясорубки. Правда, мы с ним редко встречаемся, он живёт в пригороде Лос-Анджелеса. Созваниваемся, раз в неделю, бывает, что и в гости друг к другу раз в год приезжаем. Вот и все друзья. Там другие понятия о дружбе. Есть несколько приятелей, с которыми могу скоротать вечерок, но не больше. Правда, с Джейком Дэвисом сдружился из-за того, что он заядлый альпинист, а так неизвестно как бы дело обернулось. Это, собственно, он мне и помог в Америке устроиться в университетскую лабораторию. Познакомился я с ним в Пакистане, но это отдельная история, - дал Кулаков длинное пояснение на заданный вопрос.
- Ладно, отдельная история, так отдельная, а сейчас за стол! Пельмени сварились, - пригласил Симаков Генку.
*****
Маленький отряд из четырёх человек, до затерянного в горах кишлака, добрался только на исходе второго дня. В первый день пути, когда ехали в зоне леса, часто приходилось останавливаться под прикрытием деревьев, прячась от вертолётов, пролетавших над ущельем. Чем выше по ущелью поднимались всадники, тем реже стали пролетать вертолёты, а ущелье становилось всё уже и уже.
Как потом выяснил Кулаков, двух людей Мустафы звали Исахан и Вахид. Исахан ехал впереди отряда, за ним Кулаков, за Кулаковым Хамид, а замыкал процессию Вахид. Хорошая тропа, по которой продвигался отряд, исчезла. Каким чутьём Исахан находил чуть заметную тропу среди камней и скал, Генка никак не мог понять. Хотя сам когда-то водил группы туристов по незнакомым горам, без всяких троп. Сориентироваться, где проходит тропа, было бы легко, если по ущелью гоняли скот, но, по всей видимости, скот через это ущелье не гоняли. Слишком оно было скалистым и узким. Начинало темнеть, когда отряд неожиданно вышел на ровные, широкие альпийские луга. Кулаков приметил странную особенность, на уже пожухлых, осенних альпийских лугах, виднелись многочисленные тропы, но, ни одна из них не подходила даже близко к тому ущелью, откуда только что поднялся отряд.