Наконец Фриц фон Тарленхайм, Сапт и я уединились в королевской гардеробной, Сапт набил и раскурил трубку, а я в изнеможении бросился в кресло. Сапт не стал распространяться о блестящей победе. Впрочем, это было совершенно излишне: ото всего его облика веяло таким торжеством, что никаких слов не требовалось. У Фрица теперь тоже был вполне бравый вид: благополучный исход предприятия и хорошее вино, которому он отдал должное за столом, вернули его к жизни.
— Уверен, вы не скоро забудете этот день! — глядя на меня воскликнул он. — Я бы сам не отказался двенадцать часов побыть королем. Мне кажется, вы даже немного переусердствовали, Рассендилл. Видели бы вы, какое звериное лицо было у Черного Майкла, когда вы любезничали с принцессой. Мне показалось, вы и впрямь увлекли ее.
— Как она хороша!.. — вырвалось у меня.
— Бросьте эти глупости! — оборвал меня Сапт. — Скажите лучше, вы готовы ехать? Нам уже пора.
— Вот так проходят мгновения славы! — полушутя-полусерьезно воскликнул я, взглянув на часы. — Сейчас пять, а в двенадцать я снова стану обыкновенным Рудольфом Рассендиллом. Мое королевство тает на глазах.
— Лучше бы помолились, чтобы не стать покойным Рудольфом Рассендиллом, — мрачно сострил Сапт. — Меня весь день не покидает ощущение, что голова моя в любой момент готова слететь с плеч. Кроме того, могу сообщить, что Майкл получил сегодня депешу из Зенды. Он прочел ее, и было видно, что он совершенно ошеломлен.
После того, как я это услышал, у меня разом пропала охота к отвлеченным размышлениям.
— Едем быстрее. Я готов, — тут же объявил я.
— Прежде чем ехать, нам надо заготовить королевский приказ, — возразил Сапт. — Без разрешения на выезд из Стрелсау нас могут задержать. Не забывайте: Майкл пока еще губернатор. Сейчас я составлю приказ, а вы поставите подпись.
— Вы забыли одно, полковник. Я, к сожалению, не умею подделывать подписи, — сказал я.
Сапт извлек из кармана листок бумаги.
— Это подпись короля, — он ткнул пальцем в листок, — а это, — он снова полез в карман, — превосходная копирка. Если вы и сейчас скажете, что не способны скрепить приказ подписью, придется мне это взять на себя.
— Я даже и пытаться не стану, полковник. Я уже имел случай убедиться, сколь многосторонни ваши познания, и охотно уступаю вам эту честь.
Пока я говорил, сей высокообразованный муж написал приказ, а затем вполне сносно изобразил королевский автограф.
— Теперь, Фриц, слушайте внимательно, — сказал он. — Король почивает. Коронация утомила его величество, и он не велел никому беспокоить себя раньше девяти утра. Вы поняли, Фриц? Никому!
— Понял, — ответил Фриц.
— Если явится Майкл и потребует срочной аудиенции, ответьте, что только принцы крови имеют право на срочную аудиенцию.
— Представляю себе, как Майкл разозлится! — засмеялся Фриц.
— Сейчас не до шуток, — не разделил его веселости Сапт. — Поймите, Фриц, если до нашего приезда дверь хоть для кого-нибудь откроется, вы погибнете раньше, чем сможете нас предупредить.
— Не тратьте сил, полковник, — обиженно отозвался Фриц, — я и сам все прекрасно понимаю.
Пропустив его ответ мимо ушей, Сапт переключился на меня.
— Возьмите, — кинул он мне плащ. — Закутайтесь поплотнее, а на голову наденьте вот это. — Он протянул кепку. — Я скажу, что сегодня беру с собой в охотничий домик денщика.
— Я только боюсь, — вмешался я, — что ни одна лошадь не сможет пронести меня сорок миль подряд.
— А кто вам сказал, что вы поскачете на одной лошади? — Сапт по-прежнему сохранял полную невозмутимость. — Одна донесет вас до домика, а там вы пересядете на другую. Вы готовы?
— Готов, — ответил я.
Фриц протянул мне руку.
— Надеюсь, еще увидимся, — сказал он.
Я ответил ему крепким рукопожатием.
— Шли бы вы к черту со своими нежностями, — заворчал Сапт. — Быстрее!
Он шагнул не к двери, а к панели в стене.
— При жизни прежнего короля, я часто пользовался этим выходом, — сказал он.
За панелью нам открылся узкий коридор. Мы прошли по нему ярдов двести и уперлись в массивную дубовую дверь. Сапт отпер ее. Мы очутились на пустынной улочке. Там нас поджидал человек с двумя лошадьми в поводу — великолепной гнедой, способной нести любого всадника, и коренастой каурой. Сапт велел мне сесть на гнедую. Не обменявшись с конюхом ни единым словом, мы вскочили в седла и поскакали к городским воротам.