— Кто ты? — выдавил из себя доктор.
— Я? — удивилась женщина. — Я Джулия. Ты ведь знаешь это.
— Я не был до конца уверен.
Женщина, назвавшаяся Джулией, подошла к зеркалу в полукруглой деревянной раме и посмотрелась в него. Через секунду она с криком ударила в него кулаком. По зеркалу побежали тонкие трещины, верхний кусок вывалился из крепления и разбился на десятки осколков. На лице, лишенном кожи, не отразилось никаких эмоций, но, судя по тому, как Джулия отреагировала на свое отражение, было ясно, что она недовольна своей внешностью.
— Я думаю… — начал доктор.
— Я тоже так считаю, — прервала его Джулия и облокотилась рукой на стену. — Мне холодно.
— Что? — не понял Женарт.
— Мне холодно, — повторила Джулия. — Дай мне какую-нибудь одежду.
— Да-да, конечно. Подожди, я сейчас принесу.
Доктор Женарт удалился и через некоторое время вернулся, держа в руках белую рубашку и поношенные джинсы.
Джулия отошла от стены, оставив после себя кровавый отпечаток, и взяла предложенные ей вещи.
Белая рубашка почти сразу пропиталась выступающей из мышц кровью.
— Ну? — спросила она, полностью одевшись.
— Да, — задумчиво сказал Женарт, а потом более утвердительно добавил. — Да!
— Я выгляжу ужасно? — поинтересовалась Джулия. — Сюрреалистически? Как в кошмаре?
— Нет, что ты, — запротестовал доктор, открывая дверцу шкафа, где стояло с полдюжины бутылок с красочными этикетками. Ему было необходимо что-либо выпить.
— Значит, не очень страшно?
— Нет, что ты. — Женарт налил в бокал желтую жидкость. — Ты выглядишь…
— Налей мне тоже, — скорее приказала, чем попросила Джулия. — И дай мне сигарету.
Посмотрев на нее, доктор протянул открытую пачку, шаря другой рукой в поисках второго бокала.
— Хватит трястись! — прошипела Джулия. — Успокойся, наконец.
Женарт убрал пачку и поднес к ее сигарете зажженную спичку. Взгляд его остановился на трупе Киркхейма, по которому ползали черви.
— Надо бы убрать его, — предложил доктор.
— Он тебе мешает? — Джулия выдохнула ему в лицо струйку сигаретного дыма. — Ты сентиментален.
Женарт не обратив на выпад никакого внимания, накинул на мертвеца одеяло, избавив себя от необходимости смотреть на обезображенный труп.
— Вино, — произнесла Джулия, отхлебнув глоток из его бокала.
— Да, вино, — подтвердил Женарт. — Ты чувствуешь?
— Чувствую…
Джулия крутанула висевшую у него на стене сложную конструкцию, состоящую из нескольких вращающихся окружностей, разделенных на двадцать частей каждая. В камерах, образованных делением, были написаны разнообразные слова. Каждый поворот круга создавал бесчисленные комбинации слов, складывающихся в предложения. В центре помещалась большая перевернутая пентаграмма, заключавшая в себе морду козла с бородой и двумя рогами.
— Что, не работает? — осведомилась Джулия.
— Логическая машина? — переспросил доктор. — Нет.
— Зебра получается бело-зеленой? — Джулия попробовала усмехнуться, но только воздух вылетел из ее рта. — Или зелено-зеленой?
— Точно так, — согласился Женарт. — Расскажи мне про все.
— Что именно тебя интересует?
— Есть ли жизнь после смерти?
— Идиотский вопрос. Разве мое появление не служит доказательством этого?
Женарт смутился. Он многие годы мечтал о таком разговоре, мысленно представлял его, а теперь все вопросы вылетели из его головы.
— Ты Албыс? — спросил он после раздумья. — Злой дух в женском облике?
— В каком-то смысле, да. Ведь я не прежняя Джулия, которая жила раньше. Но почему обязательно злой?
— Так говорят, — попробовал оправдаться Женарт.
— Дух может быть и злой, и добрый в одном лице. Он так же, как и человек, не может быть только добрым или только злым.
Рубашка на Джулии совсем стала красной от крови, и в голову Женарту пришла хорошая идея.
— Снимай с себя это барахло. Сейчас мы сделаем тебе кожезаменитель.
Шутка не понравилась Джулии, но она все же сняла с себя пропитанную насквозь рубаху и штаны, бросив их на подлокотник кресла.
Тифони сидела на полу, скрестив ноги. Она собирала новую головоломку, укладывая грани пирамиды.
Доктор Женарт вошел в причердачное помещение, неся в руках тугие мотки эластичного бинта.
— Садись, — приказал он Джулии, расхаживающей по комнате. — Сейчас мы замотаем, и тебе больше не будет холодно.