— Уведите, — бросил им Женарт.
— Подождите! — запротестовал больной, видя, что голубые гиганты уже зашли ему за спину. — Я вам не все сказал… Я знаю, как уничтожить эту энергию, применив ее потенциал…
— Уведите, — еще раз жестко повторил доктор.
— На терапию? — деловито спросил его один из санитаров.
— Нет, в одиночку. И тащите ко мне этого… как его… — он перевернул другую папку, лежащую на его столе, — Брауна.
Дверь за санитарами захлопнулась.
«Кто они, эти психи? — хмуря брови, думал Женарт, водя ручкой по чистому тетрадному листу. — Люди с ненормальной психикой?» Добрая половина пациентов сходит с ума без всякого видимого повода. По крайней мере, с медицинской точки зрения их мозг вполне нормален. Истинная причина многих помешательств — демоническая одержимость. А происходит это потому, что их угораздило взглянуть на вещи, которые человеку видеть не положено.
И доктор знал это. Недаром, посвятив психоанализу половину своей жизни, он никак не мог найти ответа на мучивший его вопрос.
В дверь постучали, она открылась. Те же два здоровенных санитара появились с другим пациентом — он был в смирительной рубахе, рукава которой были связаны за спиной.
Усадив больного на табурет, напротив Женарта, они удалились, защелкивая за собой замок двери. Связанный пациент демонстративно отвернулся, проявив интерес к висевшему в углу плакату с изображением человеческого мозга.
— Ну, что вы, мой дорогой, — в голосе доктора появились ласковые нотки. — Не надо нервничать, мистер…
Женарт еще раз перевернул увесистую историю болезни и взглянул на имя.
— …Мистер Браун!
— Я уже сто пять лет здесь, а вы все еще не знаете, как меня зовут, — заметил Браун.
— Извините меня, пожалуйста. Я постараюсь запомнить ваше имя.
— Снимите с меня эту чертову рубаху!
— Я думаю, не стоит. Вы помните, как вы вели себя во время нашей последней встречи?
Сморщив лоб и походя на растревоженного сыча, пациент сказал:
— Этого больше не повторится. Нам ведь так много нужно сказать друг другу.
— Надеюсь, — Доктор поставил ручку в стаканчик с карандашами, положил руки перед собой и сцепил их в замок. — В прошлый раз мы говорили, с вами, кажется, о вечности. Не продолжить ли нам разговор, м-м-м-м-мистер Браун?
— Почешите мне нос!
Перегнувшись через стол, Женарт выполнил просьбу.
— Вы очень любезны, — поблагодарил больной.
— Итак? — произнес доктор.
— Значит, насколько я понимаю, вам тоже захотелось жить вечно, не старея, как я? Ну, что ж, похвальное желание. Но его одного мало. На вашем месте, сначала я постарался бы узнать механизм действия. Начнем с того, что, как утверждал в своих парадоксах греческий философ Зенон, движение невозможно, ибо чтобы достичь цели, движущийся объект должен пройти половину расстояния, а до того — половину половины, а еще раньше — половину той половины и так далее. Думаю, старик из Элея знал, что говорил, хотя жил давненько — умер он где-то в 430 году до новой эры. А век спустя китайский софист Уй Цзы доказывал, что палка, у которой ежедневно отрезают половину, бесконечна. Но ведь то же можно сказать и о цифрах. Ни одно число не имеет непосредственно за ним следующего или, предшествующего.
Доктор взглянул на Брауна с интересом и взял из стаканчика ручку.
— Итак, что стоит между единицей и двойкой? — пациент задал этот вопрос и ждал ответа, улыбаясь, словно понимал, что все сказанное доктором будет обычной глупостью.
— Полтора…
— А между полутора и двойкой? Видите… Всегда найдется число, которое можно поставить перед предыдущим. Отсюда вывод — между ними бесконечность. После каждого числа и перед ним — пропасть, края которой приближаются, но никогда не сходятся до конца. Их нельзя соединить. Они существуют независимо друг от друга. Сложение невозможно, и поэтому время — по отношению к Вселенной — немыслимо. Отсчет времени бред. Старение — ерунда, потому что между двадцатью и двадцатью одним годом — бесконечность. Часы могут сколько угодно перешагивать этот рубеж из нарисованных на них цифр, но время вообще перешагнуть они не могут.
— Очень интересно, — заметил Женарт, записывая что-то в историю болезни.
— Поэтому я и буду жить вечно. И вы можете.
— Но ведь, к примеру, я же старею.
— А вы это делаете искусственно. Вы, доктор Женарт, знаете, что старитесь, потому старение и происходит. Реальность существует только в нашем воображении. Посмотрите на меня. Я у вас уже сто пять лет, но на мне это нисколько не отразилось, — и Браун гордо повертел головой в разные стороны.