Насчет лежащего за стенкой – абсолютно в точку, но и тот, кто слушает ор с колотящимся сердцем, непохож на умственно полноценного. Соседей не должно быть, мы совершенно одни, в радиусе парсека разумных существ вообще нет! Этакое полное одиночество во Вселенной, когда заброшенные на окраину Галактики не имеют шансов вернуться в обитаемый космос; а те, кто кричат, – и впрямь электронные фантомы или, если угодно, голограммы!
Так вот: разве подобные мысли свидетельствуют об умственном здоровье? Вряд ли. Поэтому распаленный мозг, спасая себя от перегрева, в финале этого гранд-макабра тоже начинает вопить: «Когда же ты отключишься, черт побери?!» Мозг знает: внутренняя «батарейка» живущего за стеной имеет ограниченный заряд, после выплеска неизбежна отключка.
Статус-кво восстанавливается (хотя бы отчасти) во время сна. Неспокойного, с бормотанием, криками и проклятиями непонятно в чей адрес. И все же это отдушина, возможность расслабиться, ненадолго вернуться из макабрического – в нормальный мир. Входя в нору, не включаю люстру (не дай бог разбудишь!), просто отдергиваю шторы, чтобы впустить свет заоконного фонаря. И начинаю приборку. Мертвенное неоновое освещение выхватывает из темноты тарелки с объедками, чашки с недопитым чаем, пепельницу с окурками, блюдце (опять же с окурками), пыль на книжных полках, пыль на компьютере… То есть пыль при таком освещении незаметна, но я знаю о ней и смахиваю тряпкой. Книжные корешки выстроились в ряд и давно не меняют расположения. Ницше рядом с Витгенштейном, тот соседствует с Шопенгауэром, за ним следуют Ортега, Слотердайк, Ролан Барт и прочие столпы современной (и несовременной) мысли. Даже в полутьме видно, что порядок следования томов – тот же, что неделю назад, месяц назад, etc. До книг давно не дотрагиваются, как и до компьютера. Хорошо это или плохо? Насчет книг плохо, насчет компьютера – не факт. Он такие перлы может выбросить в Сеть – мама не горюй! Что творится в этой черепной коробке, под этой нечесаной копной? Один бог знает, хотя, боюсь, даже ему слабо́ разобраться с неуправляемым потоком сознания.
Самое непереносимое в логове – запах. Тут стоит тяжелый, солдатский какой-то дух, из-за чего хочется зажать нос и выскочить вон. Лишь усилием воли, мысленно отключив обоняние, заставляю себя убирать огрызки, засохшие корки и выгребать из-под дивана засморканные и скрюченные носовые платки. Хорошо – не носки, он давно никуда не выходит и вообще не надевает носков. Платки же регулярно зашвыривает под диван, и выгрести их, кроме меня, некому. А главное, в его присутствии этого не сделаешь, он терпеть не может чужого вторжения, мол, не суйся в мою авгиеву конюшню! Она прекрасна в своем вонючем безобразии!
Порой приближаюсь к закрытому зеркалу, стаскиваю наброшенную простыню и всматриваюсь в отражение. Полумрак скрадывает детали, в зеркальной глубине мерцает лишь темный силуэт, чей именно – непонятно. Представим: отражается тот, кто храпит на диване. Вероятно, он тоже не любит разглядывать себя при свете, любит таинственный полумрак. А тогда вполне может показаться, что по ту сторону амальгамы, в зазеркалье, живет некий черт. Но назвать черта чертом он боится, потому и выдумывает ересь про альтернативные вселенные. Или там живет нечто другое? Некая тайна, загадка, решив которую, подберешь магический ключик к решению всех проблем? Внезапно вспоминается сказка про зеркало злого тролля, в котором все доброе и прекрасное уменьшалось донельзя, а все негодное и безобразное, напротив, увеличивалось, бросалось в глаза и делалось хуже, чем на самом деле. Когда зеркало разлетелось на мелкие осколки, оно не утратило своих качеств, и каждый осколок, попадая в глаз или сердце человека, превращал его в монстра, чье отношение к окружающему миру менялось с веселенького плюса на огромный черный минус. И тот, кто спит, возможно, и есть мальчик Кай со злосчастным осколком внутри. Как иначе объяснить чудовищные фантазии, страхи, крики? Кай не виноват, ему просто не повезло! И если приложить усилия, произвести некую операцию по изъятию осколка, все чудесным образом изменится. Поутру спящий проснется, протрет глаза – и увидит мир в другом свете. Кай удалится в свою сказку, с дивана поднимется Максим, красивый, двадцатидвухлетний (по паспорту ему и есть двадцать два), и весь морок, насланный коварным троллем, рассеется, как утренний туман. Уйдет одутловатость, рыхлость, исчезнет дурной запах изо рта, потухшие глаза вспыхнут, а засаленный халат окажется в помойном ведре. Многомесячное заточение закончится, он выйдет на улицу, прогуляется по пешеходной зоне (ее открыли недавно, Максим там еще не был), где встретит университетских друзей. А может, девушку по имени Аня, которую он обязательно пригласит в кафе и займет интересной беседой. Максим может любую тему развить, он же умница! И девушки за ним стайками бегали, как и друзья, считавшие Макса душой компании. Где вы, друзья, где прелестные гурии-однокурсницы?!