У мальчика сжалось сердце. «Хоть бы ее не было с нами! - подумал он. - Ей тяжелее, чем всем нам…»
Он снова встал и заботливо прикрыл девочку толстой теплой телогрейкой, в которой не одну ночь провел в горах.
Из глубины пещеры доносилось монотонное, беспрерывное бульканье воды, а на дворе завывала вьюга. Какой длинной кажется ночь, когда человеку не спится!
…Утром ребята поднялись с тяжелой головой, в скверном настроении.
Раньше всех встал Асо. Он осторожно снял с Шушик свою телогрейку: увидят ребята - будет неудобно; затем разобрал каменную «дверь» и пошел к уже знакомой впадине в скале.
Довольно быстро он нашел горстку кремней и снова принялся за свои опыты.
Трут и кусочки трухлявого дерева мальчик еще с вечера припрятал у себя на груди, чтобы они подсохли.
Когда, сгорая от нетерпения, товарищи снова собрались у пастушка за спиной, его охватило беспокойство. Руки дрожали, он не мог сосредоточиться на деле, требовавшем большой осторожности. Ведь он - то знал, сколько ступеней проходит искра, прежде чем превратится в огонь!
Сначала должен заняться трут. От трута огонек перейдет на клочок ваты, с ваты - на сухую гнилушку. Гнилушка тлеет, дымит, но огня не дает. Огонь дадут только сухие щепки. Но вот попробуй-ка заставь эти щепки разгореться от тлеющей гнилушки, (вспыхнуть, дать пламя! Надо раздуть огонь, но как? Все зависит от того, как дуть, от расстояния, с которого дуешь, от силы дыхания. Если дуть на огонь очень близко, углерод, выделяемый легкими, может приглушить слабое пламя; если слишком издалека - дыхание не коснется пламени, а лишь подтолкнет воздух, богатый кислородом, и, едва коснувшись тлеющей щепки, заставит огонь разгореться.
Все это Асо знал, конечно, только из опыта и не мог объяснить товарищам такие тонкости.
Хорошо, что на помощь робкому пастушку вовремя пришла Шушик. По праву единственной девочки, она смело говорила с «начальством» и потому сказала:
- Ну, Ашот, вчерашнее повторять не будем. Уйдем! Чего вы тут расселись?…
Все покорно поднялись и отошли подальше. Но никто не мог заставить себя оторвать глаза от ритмических движений рук пастушка и вспыхивавших на темном фоне пещеры огненных снопиков.
Так же, как вчера, разлетались во все стороны огненные иглы, рассыпались каскадики искр. В напряженной тишине не было слышно даже дыхания.
Вот едва заметная струйка дыма поднялась вверх, к ушам Асо, а затем и выше и обвилась вокруг белого курдского колпака. Запах тлеющего трута защекотал ребятам ноздри.
Вероятно, никогда за свою короткую жизнь они ничего не ожидали с таким нетерпением, с каким сейчас ждали пламени. И оно вспыхнуло наконец во мраке пещеры. Сначала огонь выхватил из темноты правую щеку Асо, затем красными пятнами заиграл на причудливых, уродливых стенах пещеры. За спиной у стоявшего на коленях мальчика начала расти и удлиняться его тень.
Когда, радостно улыбаясь, Асо приподнялся и встал на ноги, все увидели у его ног кучку сухих веточек, по которым с легким треском бегали, выбрасывая язычки пламени, веселые огоньки.
- Ура - а - а! - точно по команде, закричали ребята. Оглушительно залаял ничего, конечно, не понявший, но зараженный общей радостью Бойнах. Под сводами пещеры гремело эхо.
- Ура - а - а! - еще раз прокричали ребята.
В эту минуту они, кажется, вновь забыли о своем тяжелом положении. Даже Саркис просиял.
Радовался вместе со всеми и Ашот, хотя в то же время ему было досадно, что огонь добыл не он.
А пастушок - курд добросердечно улыбался, и в его глазах, похожих на черные виноградины, сверкали искры рожденного им огня.
- Чем бил? - спросил его Ашот.
- Чем? Огнивом, конечно.
- А откуда оно у тебя?
- Огниво у каждого пастуха есть, - просто ответил Асо.
- Вот это хорошо! Оно нам очень пригодится. Дуй, дуй, - вдруг всполошился Ашот. - Огонь твой при последнем издыхании.
Радость была недолгой - искры снова потухли.
Но Асо умел высекать огонь и под дождем и даже во время грозы.
Он приблизил один к другому концы тлевших палочек, лег и, надув щеки, начал осторожно, спокойно оживлять замирающий огонек. Дым усилился, стал щипать ему глаза, выжал слезу. Еще немного, и дым клубами поднялся к потолку, поплыл под его оводами.
По мере того как огонь разгорался, Асо продолжал дуть все сильнее.
Внезапно, раздался треск, пламя лизнуло брови мальчика, бахрому шарфа на его колпаке и красным фонтаном взметнулось кверху.
Ребятам снова захотелось прыгать от радости, но они не шелохнулись, боясь, что огонь опять потухнет. И только в отблесках пламени было видно, как бурно, нервно дышат они от волнения.