Ашот тоже взял в руки ушана и осторожно разворачивая его крылья, объяснил товарищам, как, плотно закрывая своей мантией органы осязания, обоняния и слуха, животное во время сна полностью выключается из окружающей среды. Ничего не видя, не ощущая и не слыша, оно спокойно спит.
Когда Ашот «распеленал» ушана, все увидели его светло-серое тело с коричневым оттенком на спине. Ушан проснулся и затрепетал в руках у Ашота.
— Ну, изучение отложим, теперь время ужина, — уловив выражение нетерпения на лицах своих слушателей, решил вожатый.
Очень вкусным показалось ребятам мягкое и жирное мясо необычного шашлыка. Потому, вероятно, что они были слишком голодны. А может быть, и потому еще, что ушаны были пойманы во время зимней спячки, перед которой они, так же как медведь, барсук и другие спящие всю зиму животные, сильно жиреют. Это были какие-то комки жира, закутанные в серые шкурки.
Обильные запасы их увеличивали надежду выдержать зиму.
— Если мы сумеем сберечь их, мы не останемся голодными, — сказал Ашот. — Надо только подумать, как бы они не проснулись до времени. Впрочем, об этом поговорим завтра. Завтра же обследуем котел и миску и решим, как ими пользоваться. А сейчас… Как бы нам убить остаток вечера? Не почитать ли? — осторожно, боясь, что товарищи воспротивятся, предложил он.
Но никто не возразил.
— Знаете, — сказала Шушик, — дома нам так много приходилось заниматься, что книжки мне опротивели. А позавчера днем так захотелось читать! Возьми-ка, Га-гик, «Родную литературу», найди что-нибудь хорошее.
— Погоди, напьюсь малинового чая — потом. Не понимаю, зачем какие-то чайные плантации разводить, если есть в природе малина? Ох-ох-ох, ну и чай! Кто пьет — тот понимает, кто не пьет — не понимает, — балагуря, расхваливал Гагик заваренный им на корнях малины напиток. Он заварил его в глиняной посуде собственного изготовления и из нее же с наслаждением пил, отрываясь лишь ради пришедшей в голову шутки.
Надо сказать, впрочем, что не один Гагик притворялся беспечным. Все ребята чувствовали потребность подбадривать и друг друга и самих себя. Но как ни старались они казаться спокойными, на деле в их сердцах жил все тот же страх: выдержат ли? Вынесут ли они суровую зиму Барсова ущелья? Как поведет себя дальше их страшный враг? Ведь о чем угодно, но о его присутствии никто не забывал, хотя вслух о нем, по молчаливому согласию, не говорили.
Когда наконец голод и жажда были утолены, Гагик, похлопывая себя по животу, объявил:
— Ну вот, теперь, когда в желудке у меня стало тяжелее, а на душе — полегче, мы можем спокойно перейти к следующему вопросу. Сегодня чтецом буду я, слушателями — вы. Страница сто сорок вторая, первая песня поэмы Ованеса Туманяна «Ануш».
— Ох, как хорошо! Словно о нас написано! — вздохнул кто-то из ребят.
Эй, горы зеленые, детства друзья!..
— громко и четко продолжал Гагик, и голос его звенел под сводами пещеры, унося сердца слушателей в чудесный мир гор и лугов Лори.
Нет, можно жить! Можно даже продолжать занятия. Правду говорит Ашот: во всех случаях необходимы лишь воля и любовь к труду. Тогда никакие природные бедствия не будут страшны человеку.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
О том, как невыгодно иной раз впадать в зимнюю спячку
Ночью метель утихла, и словно какая-то невидимая рука сорвала с неба покрывало туч. На землю спускался леденящий мороз.
Когда снег, скопившийся у входа в пещеру, заискрился, освещенный первыми лучами восходящего солнца, Ашот решил, что пора отправляться на поиски топлива.
Это был уже тридцатый день их жизни в Барсовом ущелье.
Выйдя из пещеры, ребята невольно зажмурили глаза. Все вокруг снова укрылось мягким белым снегом, а горы, казалось, стали выше и четко вырисовывались на нежной лазури неба.
— Ну, восхищаться потом будем, сейчас не время, пойдем, — сказал Ашот и зашагал вперед.
— Погоди, — остановил его Гагик. — А наш добрый сосед? Тот самый, у которого коготки похожи на кошачьи?
Напрасно Гагик думал, что Ашот забыл об опасности. Но что же было делать? Ведь у них и головешек не оставалось, нечего было даже взять с собой!
— Ты, Шушик, подбрось-ка в костер последние веточки и подуй, пусть дымит, пока мы не придем. Не бойтесь, в такой светлый день зверь вряд ли вылезет из логова.
И все же мальчики медлили переселяться из пещеры.
— Не понимаю вас, — волновалась Шушик. — Говорите, что дом. нашли, настоящий дворец, а сами и шага не делаете, чтобы туда перебраться! Чего же вы ждете? Ведь тут мы замерзнем!
Ноги ребят сразу погрузились в снег, по спине забегали холодные мурашки. А солнце, как нарочно, поднималось в это утро особенно медленно.
— Идите за мной и побольше шумите — кричите погромче, свистите, — скомандовал Ашот.
Но едва они прошли несколько шагов, как Гагик остановился:
— Как хотите, а я считаю, что прежде нам нужно подумать о еде, а потом уж о топливе.
Да, это было важно. Снег плотной пеленой укрыл и виноградный сад, и коренья, и ягодные кусты. Ясно, что сейчас питание целиком зависело от ушанов.
— Ладно, — согласился Ашот. — Асо, пойди принеси огня, хоть веточку.
И мальчики двинулись по направлению к таинственной пещере.
Ушаны оказались на месте. Спали. «Но как переловить их?» — молча раздумывали ребята.
— Давайте напустим дыма, пускай задохнутся.
— Прежде чем задохнуться, они проснутся, и тогда мы уже не сможем их снова усыпить. Нужно брать их спящими, — возразил Ашот.
— Нет, лучше дымом. Разве по одной их переловишь?
Собрав валежник, они сложили его посреди пещеры и подожгли, предварительно заделав дыру над дверью. Поднялся тяжелый дым.
И действительно, вскоре послышались мягкие взмахи крыльев. Летучие мыши проснулись и, найдя в дверях, какую-то щелку, одна за другой начали вылетать наружу.
— Лови, лови — всплеснул руками Гагик.
В панике он кинулся к двери, но щели, пропускавшие свет, были так узки, что в них, как показалось мальчику, не мог бы проникнуть даже, шмель.
Ребята растерялись, а ушаны тем временем продолжали исчезать, словно призраки.
— Куда же они деваются, Ашот?
Гагик растерянно кидался из угла в угол, пока наконец не выяснилось, что именно сквозь узенькие щели в дверях они и «просачиваются».
Ашот был раздражен: его выводил из себя и шум, поднятый Гагиком, и то, что исчезает их единственная надежда на избавление от голода.
— Асо, гаси скорее огонь! Скорее! И зачем только я послушал этого… этого болтуна? Только распугали их.
Наконец все щели были заткнуты и огонь погашен. Ребята несколько успокоились.
Проснувшиеся от дыма ушаны, едва только открылась дверь, вылетели. В пещере остались только спящие. Они так и висели, прицепившись к потолку.
Мальчики прислонились к скале и задумались. Было холодно. Ноги мерзли. Снова начало томить чувство голода. И зачем только они попусту занимались расчисткой этой проклятой тропы? За это время можно было собрать весь виноград и как-нибудь просуществовать. А теперь что делать?
— Если мы будем стоять, то у нас вообще ничего не выйдет. Надо действовать. Асо, сумеем мы с помощью твоего ножа сделать лестницу? — спросил Ашот.
— Но ведь ты сам запретил говорить «нет», — уклончиво ответил пастушок. — Значит, если даже не сумеем, все равно должны сделать.
— В таком случае, давайте найдем два высоких и тонких дерева.