Но Ашот быстро прикрыл ей рот рукой:
— Ссс! Не мешай!
Асо трудился так сосредоточенно, что для него, казалось, ничто не существовало в эти минуты — ни окружающее, ни товарищи. Но ведь именно из — за товарищей он и позабыл обо всем на свете, склонившись над слегка дымящимся кусочком трута. Мальчик знал, что от этого обломка засушенного гриба сейчас зависит их жизнь.
Взяв сухую щепочку, он защемил в ней трут и начал дуть легко и осторожно — так, чтобы зарождающийся огонек не умер от его дыхания, а, получив немного воздуха, разгорелся и вспыхнул.
— Ну, что же там у тебя? — не выдержав, воскликнул Ашот.
— Погоди, погоди, сейчас, — мягко ответил Асо, но, подняв щепку, похолодел: огонь погас, так и не родившись.
— Ну, получай! Вот оно, твое нетерпение! — кинула в лицо Ашоту Шушик и вышла из пещеры.
За ней последовали и остальные. Низко опустив голову, шел Асо. Ведь он уже добыл огонь, добыл ценой большого напряжения! Зачем же ему помешали, не дали довести дело до конца? Теперь — то пастушку было ясно, почему механик фермы Гарегин никогда ничего не исправлял в присутствии заказчика. «Придешь завтра в такой — то час и получишь», — говорил он и запирался один в своей маленькой мастерской.
— Почему ты не продолжаешь? Где же твой кремень? — не скрывая досады, спросил Ашот.
— Кремень сточился. Острые, края отбились, не дают больше искр, видишь? — И он показал Ашоту маленький тупой осколочек.
Всю ночь провели ребята в холодной пещере. Вход в нее оставался открытым, и морозный ветер врывался беспрепятственно. Стараясь не разбудить товарищей, Асо неслышно вышел из пещеры, собрал большие камни и возвел из них нечто вроде стены, защитившей вход. А когда, окончив работу, вернулся и обнял своего неразлучного друга Бойнаха, то услышал, как тяжело вздохнула во сне Шушик. То ли мерзла, бедняжка, то ли слишком жесткой была ее «постель».
У мальчика сжалось сердце. «Хоть бы ее не было с нами! — подумал он. — Ей тяжелее, чем всем нам…»
Он снова встал и заботливо прикрыл девочку толстой теплой телогрейкой, в которой не одну ночь провел в горах.
Из глубины пещеры доносилось монотонное, беспрерывное бульканье воды, а на дворе завывала вьюга. Какой длинной кажется ночь, когда человеку не спится!
…Утром ребята поднялись с тяжелой головой, в скверном настроении.
Раньше всех встал Асо. Он осторожно снял с Шушик свою телогрейку: увидят ребята — будет неудобно; затем разобрал каменную «дверь» и пошел к уже знакомой впадине в скале.
Довольно быстро он нашел горстку кремней и снова принялся за свои опыты.
Трут и кусочки трухлявого дерева мальчик еще с вечера припрятал у себя на груди, чтобы они подсохли.
Когда, сгорая от нетерпения, товарищи снова собрались у пастушка за спиной, его охватило беспокойство. Руки дрожали, он не мог сосредоточиться на деле, требовавшем большой осторожности. Ведь он — то знал, сколько ступеней проходит искра, прежде чем превратится в огонь!
Сначала должен заняться трут. От трута огонек перейдет на клочок ваты, с ваты — на сухую гнилушку. Гнилушка тлеет, дымит, но огня не дает. Огонь дадут только сухие щепки. Но вот попробуй-ка заставь эти щепки разгореться от тлеющей гнилушки, (вспыхнуть, дать пламя! Надо раздуть огонь, но как? Все зависит от того, как дуть, от расстояния, с которого дуешь, от силы дыхания. Если дуть на огонь очень близко, углерод, выделяемый легкими, может приглушить слабое пламя; если слишком издалека — дыхание не коснется пламени, а лишь подтолкнет воздух, богатый кислородом, и, едва коснувшись тлеющей щепки, заставит огонь разгореться.
Все это Асо знал, конечно, только из опыта и не мог объяснить товарищам такие тонкости.
Хорошо, что на помощь робкому пастушку вовремя пришла Шушик. По праву единственной девочки, она смело говорила с «начальством» и потому сказала:
— Ну, Ашот, вчерашнее повторять не будем. Уйдем! Чего вы тут расселись?…
Все покорно поднялись и отошли подальше. Но никто не мог заставить себя оторвать глаза от ритмических движений рук пастушка и вспыхивавших на темном фоне пещеры огненных снопиков.
Так же, как вчера, разлетались во все стороны огненные иглы, рассыпались каскадики искр. В напряженной тишине не было слышно даже дыхания.
Вот едва заметная струйка дыма поднялась вверх, к ушам Асо, а затем и выше и обвилась вокруг белого курдского колпака. Запах тлеющего трута защекотал ребятам ноздри.
Вероятно, никогда за свою короткую жизнь они ничего не ожидали с таким нетерпением, с каким сейчас ждали пламени. И оно вспыхнуло наконец во мраке пещеры. Сначала огонь выхватил из темноты правую щеку Асо, затем красными пятнами заиграл на причудливых, уродливых стенах пещеры. За спиной у стоявшего на коленях мальчика начала расти и удлиняться его тень.