Один мальчик, опершись спиной о дерево, читал вслух, старательно выговаривая каждое слово. Остальные слушали.
Мальчика звали Ашот. По географии и естествознанию ему не было равных не только в классе, но, пожалуй, и в школе. Вот как хорошо он знал эти предметы! Читал Ашот с воодушевлением, однако ясно чувствовалось, что учебник его не удовлетворяет. О природе нашей страны он знал гораздо больше, чем было сказано в сжатых, сухих строках учебника.
Дочитав до конца главы, мальчик поднял на товарищей опушенные длинными ресницами черные глаза.
— Вот и все, что тут сказано о животном мире Дальнего Востока, — разочарованно протянул он.
— Хватит, и этого много! — проворчал себе под нос большеголовый Саркис, лежащий под деревом на охапке сухих листьев.
Он приподнялся и посмотрел на Ашота тяжелым взглядом ничего не выражающих серых глаз.
— Много? Тут всего восемнадцать страниц о Дальнем Востоке, а о его животных и вовсе ничего нет! Пять строк! Одни названия! Такие-то и такие-то, а потом — «и другие»… Даже перечислить — и то места не хватило. — Ашот все больше горячился. — Русские путешественники целые книги написали о Дальнем Востоке, а тут? И это о животных края, в котором вся Европа поместиться может! Да он и богаче Европы природой своей, рудами, реками! Вы только представьте, ребята: миллиарды рыб приходят из Тихого океана в реки Дальнего Востока и идут вверх по их течению. Идут икру метать. Черной лавиной движутся они и, отощавшие, доходят до тех горных ручьев, где берут начало эти широкие полноводные реки. А там уж из воды одни рыбьи спины торчат!.. В такие дни даже медведь рыболовом делается. Сядет у реки, сунет лапу в воду, загребет одну-другую рыбку и выбросит на берег… Слышали?
— Опять ты отвлекаешься! Мы ведь географией занимаемся, а не твоей любимой охотой, — добродушно улыбнувшись, сказала Шушик, единственная девочка среди «телячьих шефов».
Она лежала на траве, опершись на локти, и внимательно слушала Ашота.
— Но это ведь так приятно! — высказал свое мнение мальчик, сидевший рядом с Шушик. — Как же не отвлечься, когда от одного только слова «охота» уже пахнет шашлыком!..
Все засмеялись, а Ашот, ничуть не обидевшись, продолжал:
— Ну почему же, почему тут не рассказано о диком винограде, который растет там, и о том, как лианы опутывают деревья? Почему не рассказано о кабанах, которых полно в долинах, об оленях — таких, каких нет нигде?! А о тиграх? Слышали ли вы о тиграх, живущих в глубоких снегах и переносящих морозы?
Мальчик подался всем телом вперед, в больших глазах его загорелись, засверкали огоньки, левая щека, усыпанная родинками, от возбуждения слегка дрогнула.
— Можете вы показать мне страну, где бы тигры жили в двадцатиградусные морозы? — спросил он и посмотрел на товарищей так, точно сам выкормил этих тигров или, по крайней мере, не раз видел их. И сам же ответил: — Нет второй такой страны! Тигры живут только в теплых краях, в камышовниках, в джунглях. Они не видят снега, не знают холода. А у нас?.. Эх, почитать бы вам книги Арсеньева! Вскочили бы с места — и прямо сейчас отправились на Дальний Восток! Не заходя домой!..
— Твои фантазии нам вовсе не нужны, читай то, что в книге написано, — сухо сказал Caркис.
Он не любил Ашота, ревновал к нему других ребят, не терпел, когда «этот хвастун» собирал вокруг себя товарищей и «заливал», рассказывая, им об охотничьих приключениях своего отца. А те, раскрыв рты, увлеченно слушали, особенно девочки…
— А ты читал Пришвина? — спросил Ашот, не желая замечать недружелюбие Саркиса. — «Женьшень», не читал? Вот то-то и оно!
С таким жаром, так мечтательно говорил Ашот о Дальнем Востоке, что, казалось, сам он, пусти его только, так и полетит туда.
— «Женьшень»? Да ведь я читала! — встрепенулась Шушик. — Это так красиво — как стихи! Я даже наизусть помню: «Охотник, охотник, зачем ты тогда не схватил ее за копытца?»
— И схватил бы, а как же — стоило только руку протянуть.
— Конечно! Я помню: он сидел, спрятавшись в кустах винограда, а олениха пришла, начала рвать листья и просунула сквозь зелень свое копытце. Но нога была такая красивая, таким трогательным было это животное, что человеку стало жалко. Вот он и не тронул олениху. Так, Ашот? Я, может быть, не все поняла, я ведь по-русски читала, — сказала Шушик, словно оправдываясь. — А этот корень! Это возле него вооруженные люди живут по пятнадцать — двадцать лет, дожидаясь, пока он созреет. Потом его осторожно выкапывают, под строгой охраной отвозят в Китай и там продают очень дорого — не помню, сколько тысяч золотом.