Тем временем, Клара Генриховна спустилась в гостиную, привлечённая громкими разговорами обитателей её замка. Она сидела в высоком кресле, обитом дорогим бархатом, её лицо было бледным, пышные седые волосы, уложенные со всей педантичной тщательностью пожилой особы, обрамляли его чёткий контур, а тёмное платье владелицы Уилсон Холла придавало ей ещё более бледный и строгий вид. Сидевшая рядом с ней госпожа Симпли рассказывала ей в красках и подробностях, щедро пересыпанными собственными суждениями, историю с неудавшимся разоблачением Александра Ивановича. С каждым словом Елизаветы Прохоровны, которое её супруг подтверждал молчаливым киванием головой, Клара Генриховна становилась всё задумчивей, и лицо её приобретало сероватый оттенок. Ей стало ясно, что племянник, выражавший ей так недавно свою полную преданность и покорность, теперь проявил себя слишком самостоятельным. Даже не сам факт скандала, устроенного Карлом Феликсовичем, а то, что этот скандал не был одобрен ею, как покровительницей молодого франта, и она о нём не догадывалась, порождали во властолюбивом сознании пожилой дамы ужасное презрение и ненависть к племяннику. Этот предатель, как представлялось ей, задумал вести свою игру, жертвой которой могла стать и она, ведь не известно, какой оборот грозил принять этот скандал. Не понимая истинных причин, которые могли подвигнуть молодого человека на такое вопиющее проявление неуважения к ней, она была уверена, что Карл Феликсович, может быть, узнал что-то, что могло бы обратить ход дела покойного господина Уилсона в его пользу, иными словами, не рассчитывай молодой человек на солидную долю наследства, он не стал бы себя вести столь вызывающе, тем более во время её присутствия в замке.
— Скажите, любезный Модест Сергеевич, — обратилась Клара Генриховна к присутствовавшему в гостиной доктору, — в самом ли деле всё, что говорил мой племянник правда? И вы, в самом деле, видели некого шпиона в тайных коридорах моего замка?
— Осмелюсь доложить, сударыня, — откашлявшись, произнёс доктор, — тайные коридоры и в самом деле существуют, это может подтвердить вам ваш слуга Борис, с которым мы вместе исследовали скрытые подземелья вашего замка. За всё же остальное я, как человек здравомыслящий, не могу поручиться. Видели ли мы шпиона? И да, и нет, сударыня. Продолжительное пребывание во мраке и в душном помещении могли сыграть с нами злую шутку, что подтверждается тем, что я вместо шпиона поймал как раз сопровождавшего нас Бориса. Да и вход в тайный коридор мог быть совсем не там, куда нас привёл ваш любезный племянник, тут для меня нет ничего удивительного. Волнение и смена обстановки могли расстроить не только его и но и мои нервы до такой степени, что вход в подземелья пригрезился нам в том месте, где его не было и не могло бы быть. Таким образом, я могу прийти к заключению, что Карл Феликсович, как и мы с вашим слугой, сударыня, поддались самообману…
— Охотно верю вам, господин доктор, — отозвалась Клара Генриховна, впрочем, нисколько не удовлетворившись таким объяснением.
— Надеюсь, воздух этих тайных комнат не ядовит, — воскликнула госпожа Симпли, — мне было бы страшно находиться в подобном доме!
— Уверяю вас, сударыня, — ответил с улыбкой доктор, — даже если подземелья и содержат ядовитые испарения, они не вредны людям, защищённым от них толстыми стенами. Смею со всей ответственностью заявить, что воздух в этом доме достаточно свеж.
В это время в дверях показался Карл Феликсович. К несчастью для себя он слишком поздно обратил внимание на голоса, доносившиеся из гостиной, и замер на пороге, не зная, что предпринять. Меньше всего ему хотелось видеться с хозяйкой замка и её гостями, перед которыми он умудрился выставить себя в столь неловком свете. Но отступать было уже поздно, и молодой франт, решив сделать безразличный вид, двинулся к дверям на другом конце комнаты, словно собирался с самого начала пройти её насквозь.
— Ну что, Карл Феликсович, — шутливым тоном, от которого лицо молодого человека исказила гримаса злобы, произнёс господин Симпли, — не нашли ваших потайных комнат? Не поймали ли вы для нас своего шпиона?
Молодой человек продолжил было идти, стараясь не обращать внимания на эту насмешку, но тут он услышал голос, от которого всё внутри у него похолодело.