Заводя Вихря в стойло, Александр не мог не заметить, что в яслях появился свежий овёс. Кто-то прибрал и запер все денники, покуда он разъезжал по Уилсон Холлу. Расседлав взмыленного коня, поручик прошёлся по конюшне. Внезапно за его спиной доска зловеще скрипнула, и, обернувшись, он увидел в дальнем конце прохода сгорбленную фигуру небольшого роста.
— Постой, — крикнул Александр Иванович вслед торопливо уходившему незнакомцу, — прошу, не беги от меня.
Подойдя ближе, Александр увидел небольшого, горбатого и совершенно лысого человечка в грязном кожаном фартуке, высоких сапогах и белой льняной сорочке с закатанными рукавами.
— Прости, любезнейший, я не знаю твоего имени, ты, должно быть, служил конюхом у господина Уилсона? — спросил Александр.
— Конюх… — проворчал тот в ответ, хмуря густые чёрные брови. — Ваша милость, не знают, что я служу господину Уилсону уже без малого полвека. Моё имя Игорь, ваша милость. Почти никто со мной здесь не общается, а не будь меня, тут всё бы развалилось и пришло в страшное запустение. Но что вам угодно, сударь?
— Я думал, что помню всех, кто служил здесь прежде… Я лишь хотел поблагодарить тебя за твою честную работу, — сказал Александр.
— Благодарю, ваша милость, но кому нынче нужен мой труд? Я не верю, что вы или кто другой будет столь же добро держать замок, сколь держал мой господин, — сказал Игорь и мрачно улыбнулся.
— Да, к сожалению, он умер, — грустно добавил Александр Иванович, опуская голову.
— Кто умер? — вдруг спросил Игорь, словно удивившись словам Александра.
— Как же, Михаил Эдуардович Уилсон, его вчера похоронили, — ответил озадаченный Александр.
— А, ну да, ну да, — улыбнувшись беззубым ртом, пробормотал Игорь, — как странно, был ведь и умер. Вот так вот просто умер, а Игорь… — тут человечек повернулся и сделал несколько шагов к выходу из конюшни, затем вдруг остановился и сказал каким-то мрачным голосом: — А к развалинам вы зря ездили, там гиблое местечко. Не показывайтесь там, а то вы, ваша милость, рискуете и вовсе не вернуться.
После этого он повернулся лицом к Александру и как-то загадочно улыбнулся, глядя прямо ему в глаза. Александру Ивановичу стало не по себе от этого полоумного взгляда.
— Игорь должен удалиться, ваша милость, — сказал он, пятясь к выходу. — Туман рассеивается.
— Но откуда тебе известно, где я был? — изумлённо спросил поручик.
— Волчица рассказала, — прохрипел Игорь, — теперь простите, ваша милость, много дел. Не забудьте запереть конюшню.
С этими словами он развернулся и, прихрамывая, вышел прочь, изредка всё же озираясь и бросая на поручика суровый взгляд. Но Александру было странно слышать из уст слуги такие слова. Откуда он мог знать про волчицу у развалин? Однако Александр Иванович недолго размышлял над словами конюха. Он сразу догадался, что тот просто с годами подвинулся рассудком. Конечно, он ничего не мог знать про встречу Александра с волчицей, а фраза, брошенная конюхом, простое совпадение, ну а уж догадаться, где он был для человека, хорошо знавшего местность, не стоило ни малейшего труда. У Александра отлегло от сердца, он запер конюшню и, замирая в предвкушении долгожданного свидания, направился к заветному месту.
Его сердце радостно билось, а взор становился светел, едва он только вспоминал Наталью. Эта прелестная девушка навеки поселилась в его душе, преобразив молодого человека до неузнаваемости. Он буквально парил от счастья, думая о ней и только о ней. Ещё несколько шагов, и он заметил стройную фигурку, сидевшую на одной из скамеек. Сердце буквально рвалось из груди от восторга. Радость всё сильнее и сильнее охватывала его, заставляя оставить все страхи и сомнения, когда-либо терзавшие его молодой разум. Чуть дыша, Александр приблизился к Наталье и замер как вкопанный, не смея заговорить с ней. Он лишь любовался её стройным станом, облачённым в чёрное траурное платье, её темно-русыми волосами, бойкая прядь которых кокетливо выглядывали из-под изящной, но, в то же время, скромной траурной шляпки. Белоснежную кожу нежной девичьей шеи укутывала чёрная шерстяная шаль. Александр старался уловить тонкий аромат её духов, сводивший его с ума. И так стоял он довольно долго, не в силах сказать ни слова, любуясь ей одной, а она не замечала его присутствия, любуясь тем фантастическим пейзажем, что лежал у её ног, олицетворяя всю гармонию космоса. Не в силах более продлевать молчание, Александр Иванович принуждённо кашлянул.