Без сомнения, Карл Феликсович был рад получить двадцать пять серебряных монет, так как своих денег у него совершенно не осталось. После того, как господин Симпли рассчитался с ним, молодой человек явно в нетерпении попросил его покинуть комнату, сославшись на внезапную усталость. Теперь Карлу Феликсовичу осталось лишь дождаться, когда Семён Платонович уйдёт подальше от его двери. Одевшись как можно теплее и неприметнее, молодой франт вышел из комнаты и спустился вниз. Выйдя из парадных дверей, он окликнул слуг, стоявших у подножия мраморной лестницы и о чём-то бойко споривших:
— Эй, вы не видели, куда делась цыганка?
— Не извольте беспокоиться, ваша милость, выгнали взашей! — с гордостью откликнулся один из слуг.
— А до табора далеко будет? — спросил Карл Феликсович, оглядывая их в нетерпении.
— Верхом за час управиться можно, они близ деревни встали за старым кладбищем, — проговорил, поразмыслив тот же слуга.
— Только не стоит, ваша милость с ними связываться, скверный народец, — проговорил второй. — Знаем мы их, только воровать, да ворожить умеют…
Карл Феликсович не стал ничего отвечать, его мало волновали в этот момент суеверные страхи слуг. План, родившийся накануне в его голове, был коварен, но средства достижения желаемого не имели значения, и именно цыганка могла помочь ему. Быстро дойдя до конюшни, он разбудил Харитона и велел оседлать себе лошадь. В стойле не было ещё двух лошадей, правда, на эту деталь Карл Феликсович пока не обратил особого внимания. Когда всё было готово, и хмурый заспанный Харитон, не желавший ничего замечать, снова отправился в объятья хмельного сна, молодой франт двинулся в путь, но не в сторону деревни, о которой говорили слуги. Он не хотел, чтобы кто-то видел, что он оправился именно туда. Небо сделалось серым, облака закрыли солнце, и казалось, что холмы, луга и бурые гривы лесных чащоб покрылись прозрачной дымкой. Ветер колыхал траву, пригибая её к земле, обрывал последние листья с почерневших от влажного воздуха стволов высоких дубов и лип. Петляя в попытках запутать следы, Карл Феликсович обогнул холм, сделал несколько крюков в стороне от дороги, точно надеялся встретить цыганку именно там. Сам не зная почему, он вдруг опять стал спускаться с холма, и тут до его слуха долетели отзвуки знакомых голосов. Спешившись, он спустился ещё ближе к дороге и в просвете между деревьями и кустами взору его предстали Наталья и Александр, ехавшие рядом так близко друг к другу на своих прекрасных лошадях. Обрывки фраз долетали до Карла Феликсовича, и с каждым звуком сердце его сжималось всё сильнее, и гнев закипал в нём, грозя вырваться на волю. Казалось, ещё немного, и он бросится с яростным криком на своего соперника, но тут он удержал себя, вспомнив, что никто не должен был видеть его и знать, куда он поехал. Да и действовать столь опрометчиво Карл Феликсович не привык. Гораздо больше теперь ему захотелось узнать, куда же именно и зачем отправились эти молодые люди. Однако проследить за ними было делом нелёгким, так как за лесом шло поле и начиналась деревня, где всадник был бы слишком приметен. Оставалось только продолжать поиски цыганки, забыв про любопытство, да и Карл Феликсович не сомневался, что в своё время ему это станет известно.
Вернувшись к своей лошади, он, однако, растерялся. Продолжать рыскать по просёлку ему казалось бесполезным, цыганка наверняка уже давно вернулась в табор, поэтому он повернул в другую сторону, решив срезать путь до деревни по узкой тропинке, шедшей через каменистую вершину холма, усеянную валунами, между которыми возвышались могучие сосны. Лошадь мягко ступала по опавшей листве и хвое, укутавшим примятую траву. Иногда под копытом хрустела галька, и животное нервно вздрагивало, настороженно дёргая ушами. Молочная дымка у подножья становилась густой, так что валуны и сосны возникали впереди словно призраки, и так же исчезали вдалеке за спиной.