Он замолчал и Стив тоже молчал, бездумно разглядывая пляшущие огоньки пламени. Да и о чём было говорить! Они были разбиты, наголову разбиты и, что самое ужасное — ничтожной горстке уцелевших в бою воинов пришлось возвращаться домой кружным путём, через страшный, таинственный Чёрный лес… зловещее место, проклятое небом и людьми, место, из которого…
— Ты ничего не слышишь? — проговорил вдруг Гэл и в голосе однорукого воина Стив уловил явственную тревогу. — Нет?
Стив отрицательно мотнул головой.
— Прислушайся повнимательнее!
Стив прислушался.
— И теперь ничего?
— Нет! Хотя, да… кажется, теперь я что — то слышу!
Где — то далеко, в самой лесной чаще плакал ребёнок, жалобно, с надрывом. Ребёнок плакал, не переставая ни на мгновение, и плач этот постепенно становился всё громче и отчётливей, так, будто ребёнок этот двигался в их сторону.
— Ребёнок плачет! — произнёс Стив с недоумением. — Откуда он взялся тут, среди ночи? — приподнявшись, юноша впился взглядом в непроглядную темноту по ту сторону костра. — Надо его окликнуть!
Стив уже приготовился крикнуть, как Гэл внезапно схватил его за руку, больно сжал.
— Подожди!
— Но почему? — Стив в полном недоумении смотрел, как Гэл, вскочив на ноги, выхватывает из пламени длинную пылающую головню. — Ты что, Гэл? Зачем это? Это же ребёнок!
— Помолчи! — произнёс Гэл, пристально вглядываясь в темноту.
Надрывный, жалобный плач ребёнка слышался где — то совсем близко.
— Это же ребёнок! — повторил Стив и тоже встал. — Ты что, боишься ребёнка?
Гэл мельком взглянул на юношу.
— Боюсь! — коротко сказал он, головня в руке воина почти погасла, тогда он снова торопливо сунул её в костёр. — Да и никакой это не ребёнок!
— Не ребёнок? — поразился Стив, потом он вдруг облегчённо вздохнул. — Да нет же, это и в самом деле ребёнок! Вот же он!
Из темноты леса и в самом деле вышел ребёнок.
Он был совсем маленький, года три — три с половиной, не больше. Босой, в одной длинной белой рубашонке, малыш шёл в сторону костра, спотыкаясь, падая, вновь поднимаясь на маленькие, слабые свои ножки… шёл и буквально захлёбывался от плача.
«Откуда он тут взялся? — ошеломлённо подумал Стив, во все глаза разглядывая странного этого мальца. — И где его родители, что с ними? И, главное, что же нам теперь с ним делать?»
А ребёнок уже подходил к костру, протягивая в сторону воинов дрожащие исцарапанные ручонки…постепенно успокаиваясь, он всё ещё всхлипывал изредка, но на грязном заплаканном личике малыша была радость… радость и огромное какое-то облегчение что ли…
— Прочь! — раздался прямо над ухом Стива громовой голос Гэла… гнев, отвращение, страх, всё это причудливо переплелось в возгласе однорукого воина. — Прочь пошла, тварь!
Огненный факел, прорезав в темноте пологую дугу, упал совсем неподалёку от босых ног ребёнка, едва их не задев. Тоненько вскрикнув от страха, малыш отшатнулся от пылающей головни и, не удержавшись на ногах, шлёпнулся на землю, снова захлебнувшись рыданиями.
— Ты что, Гэл? — ничего абсолютно не понимая в происходящем, Стив с изумлением обернулся к товарищу. Застыв в напряжённо — внимательной позе, Гэл уже держал наготове новую пылающую головню. — Не надо!
— Огонь! — торжествующе крикнул Гэл, широко размахивая факелом. — Только огня они и боятся!
— Кто, они? — Стив всё ещё ничегошеньки не понимал. — Это же ребёнок, обычный человеческий ребёнок! Он же погибнет в лесу, если мы сейчас его прогоним!
— Пять лет назад… — Гэл говорил медленно, не спеша… он даже не смотрел в сторону Стива, всё своё внимание однорукий воин уделял странному, рыдающему этому ребёнку, и только ему одному. — Так вот, пять лет назад один такой малютка в мгновение ока убил трёх воинов, взрослых здоровенных мужчин в полной боевой экипировке! Они даже не успели понять, что же с ними такое произошло! — Гэл наконец — таки мельком взглянул на растерянное лицо Стива, вновь повернулся в сторону ребёнка. — Я был четвёртым… это меня и спасло тогда… я отделался этой вот царапиной!
Гэл, подняв левую искалеченную руку, осторожно провёл блестящей сталью трезубца по глубокому рваному шраму, наискосок пересекающему левую щеку воина и терявшемуся где — то ниже, на шее.
— А всё потому… — Гэл снова мельком взглянул на юношу, — всё потому что караульными в ту ночь оказались два молодых мягкосердечных идиота! — Гэл вздохнул и, криво улыбнувшись, добавил: — Впрочем, они — то и погибли первыми…
Гэл замолчал, а ошеломленный Стив, уже веря товарищу и всё ещё сомневаясь в правдивости его слов, вновь перевёл взгляд на ребёнка. Оказалось, что тот уже не плакал и даже не всхлипывал. Сидя на земле в напряжённой какой — то позе, ребёнок внимательно прислушивался к их разговору.